Архитектура должна быть радостной
Размышления о строительстве Николо-Сольбинского монастыря и об архитектуре вообще архитектора, проектировщика Зои Александровны Болошиной
– Зоя Александровна, расскажите, сколько лет Вы уже помогаете монастырю и что именно проектировали?
– Примерно с 2006 года, то есть уже 13 лет. Начала с Варваринского корпуса. Там Николай Будько делал трапезную, определенный уровень, где-то уровень 2-го этажа. А потом пошла видовая башня, сам храм Варвары, долго с ним возились, потом та угловая башня, то есть вся южная стена. Потом очень долго проектировалась Троицкая стена, чего там только не проектировали: и театр, и спортивную зону для школы. А затем корпус Ксении блаженной. Храм уже был, а в жилой зоне много чего перепланировали, практически реконструкция 1-2 этажей. Мы тогда хотели колокольню делать, залили фундамент, на нем концерты потом устраивали. Вроде мелочи, но они тоже много внимания требуют. Вообще, интересно тогда было.
– Что для Вас самое интересное в строительстве монастыря?
Архитектору интересно, когда проектируешь и видишь, как растет. Правда вместе с тем как растет, еще видишь и свои недостатки. А с другой стороны, всегда так радостно, что вроде бы ты что-то сделал, и это останется. Это же хорошо, что во славу Божию. Господь привел – это большая милость. Потом ведь куда привел, это тоже надо понимать. Если всё промыслительно, то все, кто здесь поработал, должны быть благодарны Господу за то, что Господь сюда привел. И мы, я так думаю, благодарны.
И это милость Божия и монастырю, конечно. Здесь Ижиков работал – известный архитектор – у него такой устоявшийся классический стиль, еще Владимиро-Суздальской архитектуры. Никольский храм в этом смысле безупречен.
А уж про Николая Будько вообще говорить нечего – талантливейший человек, и вложил он очень много своих трудов. Восторг у всех вызывает, конечно же, храм Спиридона Тримифунтского. Все паломники, кого я здесь наблюдаю, все прежде всего идут туда и фотографируют. Такого мы не видали никогда, чтобы в наше время вдруг выстроили такой храм, чтобы нашлись такие люди. И всё тоже ведь не случайно. Матушка сначала Ижикову предлагала. Он сказал, что нет сейчас таких мастеров, нет таких кирпичей, чтобы всё это можно было сделать. И он отклонил предложение. А потом вдруг, Будько, взялся и люди нашлись. И это всё по молитвам Матушки.
Я всё равно остаюсь на своем убеждении, что мы – архитекторы, проектировщики, строители – мы только помощники, которых Господь посылает. Но ведь это какие помощники, уникальные просто. Захаров Виктор Владимирович – какой масштабный человек, под стать Матушке. Сейчас работаем на основе его чертежей.
– Было ли что-то необычное в строительстве монастыря? Какие отличительные особенности у церковного строительства?
– Здесь все шло в общем-то необычным путем. Обычно делают постепенно: эскизный проект, план, архитектурные чертежи. Все это надо согласовать, чтобы получить разрешение. Здесь на мой взгляд этого не было, а было просто желание. Это как раз яркий пример, что все промыслительно. Никто не может поверить, что в наше время возможно такое построить. Это, конечно, удивительно.
Ну а все мои знакомые, которые приезжали, говорят, что все разностильно, но это же не значить, что если бы было одностильно, то это бы было интересно.
Мне здесь больше всего нравится, что нет всех этих компьютерных проектирований, современных тенденций. Потому что иногда проекты новой архитектуры – это такой ужас! И эти проекты уже осуществленные. Это нечто, что сейчас проектируется. Это уже даже не то, что отклонение от канонов, традиций, это что-то невкусное, страшно невкусное.
Когда проектируются православные храмы, надо, конечно же, чтобы проектировщик был глубоко верующим человеком. Потому что он должен понимать, что Православие, это прежде всего радость. Есть даже такое понятие, что если человек не радостный, то вообще сомнительно, что он православный верующий. Твое существование должно быть радостью, во всяком случае надо стремиться к этому. Архитектура тоже должна быть радостной, она не должна ни подавлять, ни внушать отвлекающих мыслей. И, конечно, должно быть чувство меры. С одной стороны, своеволия быть не должно. А с другой стороны, даже если копируешь, то не получится один в один – душа проявляется. Так и в архитектуре. Другое дело, что душа тоже бывает на определенном уровне с определенными качествами, поэтому кто-то должен отслеживать это и вовремя пресекать.
Здесь в монастыре стараются все-таки следовать традициям. Традиции это прежде всего соотношение человека и архитектуры. Чем сейчас современная архитектура страдает, это тем, что железобетон, стекло и прочее, они просто подавляют человека, то есть этот масштаб между человеком и зданием нарушен. А вот церковная архитектура должна быть такой, чтобы человек не подавлялся, и вместе с тем восхищался, потому что надо понимать, что храм делаем для Господа. С другой стороны, Господу ничего не нужно, у него все есть, – нужно это нам. Поэтому основное назначение храмовой архитектуры – это радость, но не веселье, а именно радость. А радость – это значит, что не должно быть искажения истины.
В любой архитектуре есть свои требования. Это, во-первых, чтобы было красиво, чтобы было функционально, отвечало назначению и было надежно. Желательно еще и экономно. Бывает, что хочешь просто, а получается бедно, хочешь сложно, а получается вычурно. Всё это вещи тонкие. Проектировщики работают в организациях, коллективно, есть с кем посоветоваться. А какой советчик в церковной архитектуре? Я так думаю, что Господь управляет. А управляет через людей, которые взялись за это дело. То есть, если твоя цель действительно нужна Господу, он тебе поможет, в этом не надо сомневаться. Он пошлет людей, пошлет помощников по работе и по всему. У меня такое убеждение. А помощники, они тоже должны знать свое место. Как только ты начинаешь думать, что это идет от тебя – все зачеркивается. Зачеркивается то, что от тебя ждет Господь. Поэтому, на мой взгляд, надо еще очень и очень над собой работать.
Что касается проектировщиков, я точно знаю, что это люди гордые, самолюбивые. Особенно практикующие. И чем более талантливый, тем больше гордости. Поэтому главное вера. Если ты человек верующий, то прекрасно понимаешь, что всё, что ты можешь сделать хорошего, то только с Богом. Все, что ты делаешь хорошее – это не твое, все что ты делаешь плохое – это твое. Все, что хорошее, это не твое, а Господа. А ты букашка.
– А как на Сольбе строятся храмы?
– Архитектор он работает под заказ. Вот, например, у Матушки гнездится какая-то задумка построить храм, она думает об этом, ищет, но сама осуществить не может. И тут появляется специалист, архитектор. Она ему рассказывает: вот, мне нравится то-то и то-то, я хотела бы так-то. Архитектор делает эскизы, может быть, несколько на выбор. И важно, чтобы видение архитектора ответило видению заказчика. Когда возникает такой контакт – это самое лучшее, потому что по большому счету, тот, кто затеял это, тот и делает. То есть Матушка, она и есть автор, а мы помощники. Раньше ведь называли не настоятель, а строитель. А дальше уже от архитектора нужно смирение, тут твое уже дело не воображать чего-то, а понять, что хочет заказчик. Хочешь делать для Господа, он тебе посылает. Я так поняла, что все, что здесь строится, так и было. Значит, все на правильном пути. А по-другому не получится.
Надо понять, что в нашей жизни все промыслительно. Когда человек встает на такую позицию, то все сразу налаживается.
А Господь как будто сверху видит, кто достоин заняться тем, чтобы помочь сделать монастырь. Вот так находятся люди. Найдется человек, который почувствует в себе это желание помочь, и Господь его ведет и помогает. А ведь по-другому не будет. Так возникают единомышленники, находятся какие-то помощники. Это вообще чудеса! И так не только в храмовом строительстве, а во многих добрых делах. Поэтому было бы у людей желание и вера.
– Были ли какие-то трудности, может быть, неудачи?
– Никогда не было полностью разработанного плана. Но при этом больше получается творчества, и это даже интереснее, чем выполнять всё по плану. А тут вот такая живая творческая работа. Просто надо терпение, силы и здоровье, не надо думать, что это так вот всё легко и просто. Может быть, надо быть готовым и к каким-то разочарованиям.
Хочется, чтобы всё было красиво. А красота – вещь таинственная, потому что она уже приближается к истине. Как только идет отклонение, сразу диссонансы.
Даже если неудача в чем-то. Вот ты захотел, Господь тебе посылает – попробуй. А ты можешь ошибиться, и все, обруб. А это тоже надо пройти. Не так просто: сегодня я ничего не умел, а завтра захотел, меня позвали, – а ничего не получается. Ну и Господь тебе показывает: для того, чтобы получилось, еще надо пройти определенный путь. И это не только в архитектуре.
А когда человек становится верующим, Господь ему помогает. Так в любом деле. Это все человек накапливает с годами. Сомнительно, чтобы молодежь только-только начала и тут же вошла в это. Потому что церковная архитектура – это вещь тонкая, она должна все-таки с опытом приходить. То есть сначала надо вообще погрузиться в церковную жизнь и понять ее изнутри. А человеку неверующему это вообще практически невозможно.
Почему мы все-таки хромаем в храмовом строительстве? Считается, что церковная архитектура была на высоте в 14, 15, 16 веках. Почему? А потому, что духовность была на высоком уровне. И был этот принцип: где просто, там ангелов со сто, а где мудрено, там ни одного. А потом, когда началось влияние Запада уже пошло барокко, классицизм. Они тоже привлекательные, но это уже не 14, не 15 век. Поэтому важна духовность. А сейчас получается копирование. Искать новые формы мы духовно не готовы еще, нам хотя бы уловить то хорошее, что уже разработано и применить это. Потому что цель все-таки не отойти от православия и дарить людям радость.
– Каким вы видите монастырь в будущем?
– Мне бы хотелось, чтобы сюда много приезжало людей, которые хотели бы молиться. Не просто так посмотреть: что-то нравится, что-то не нравится.
Вот, например, бывает какой-нибудь старый монастырь, красивый безусловно, потому что на нем уже такая патина времени, а людей нет, пустота – это самое страшное. Я бы хотела, чтобы было много прихожан.
С другой стороны, монастырь выбрал такой путь благотворительности, служения. Матушка всегда хотела, чтобы был приют, дети, молодежь воспитывалась, училась. Были бы учителя и наставники. Надо, чтобы приходили новые силы, искренние, верующие.
Очень важно духовное окормление. Ваши души держит Матушка. Но ей, конечно должны помогать, потому что она взяла на себя очень много функций. Все признают, что это невозможно, за 20 лет столько построить, да еще совершать подвиг монастырской жизни, да еще воспитание детей брать на себя, а тем более приютских детей – это невероятно! Матушка, как у пчел матка, – от нее всё. В вашем случае вообще она универсальная. И помоги ей Господи. Будем молится за нее.
Пресс-служба Николо-Сольбинского монастыря, 23.10.2019 г.
