Дух православного монашества
В чем же дух православного монашества? Какова сущность, цель и значение даваемых при пострижении обетов?
Монахи это те люди, которые твердо решились отказаться от своей греховной воли, распять ее в себе, для того, чтобы творить только волю Божию.
А в чем заключается эта воля Божия относительно нас, людей?
«Сия есть воля Божия», говорит апостол Павел, «святость ваша», «не призва бо нас Бог к нечистоте, но к святости» (1Сол. 4:3, 7).
Бог желает нас видеть подобными Себе, святыми, совершенными, почему и Христос Спаситель, излагая Свое новозаветное учение в Нагорной проповеди, как более совершенное, призывающее к совершенству, по сравнению с менее совершенным ветхозаветным, закончил это сопоставление увещанием:
«Будите убо вы совершени, якоже Отец ваш небесный совершен есть» (Мф. 5:48). Осуществлению святости, достижению духовного совершенства мешает зло, живущее в человеческих сердцах со времени грехопадения прародителей. Для того, чтобы достичь святости, духовного совершенства, необходимо преодолеть эту стихию зла, насажденную в мире князем мира сего диаволом. «Весь мир во зле лежит», свидетельствует ученик Христов Иоанн Богослов (Иоан. 5:19).
Значит, главной задачей инока является борьба со злом, почему он и именуется воином Христовым и облачается во вся оружия Божия в чине пострижения.
Но чтобы успешнее вести эту борьбу со злом, нужно как можно отчетливее уяснить себе, каково это зло, в чем оно выражается. На это и указывает тот же Апостол и Евангелист Иоанн Богослов, когда говорит: «Все, еже в мире, похоть плотская, и похоть очес, и гордость житейская» (1Иоан. 2:16), или в переводе на святоотеческий язык – три основных страсти, от которых порождаются все прочие: сластолюбие, сребролюбие и славолюбие. Вот с этими-то главными страстями и необходимо вести борьбу, чтобы победить зло, господствующее в мире. Коль скоро они, эти основные страсти, будут сокрушены и искоренены совсем, зла не будет вовсе.
Но как, с чего и откуда начинать борьбу с этими страстями?
Будет ли правильно, если мы станем подсматривать у других людей проявления этих страстей и затем станем уговаривать их излечиться от этих страстей, а сами будем оставаться подверженными действию этих же страстей в своей собственной душе? Так, как будто следовало поступать, чтобы не подвергнуться нареканию в эгоизме за заботу о своей собственной душе. Но неужели не ясно, что это был бы совершенно неправильный подход к делу, который никогда бы не мог увенчаться успехом. В самом деле, смешно и нелепо учить других людей исправлению жизни, а самому нисколько не думать об исправлении своей собственной жизни. Таким путем можно было бы только нарваться на вполне справедливое негодование поучаемых нами. «Врачу, исцелися сам», - услышали бы мы в ответ.
Вот почему иноки избрали более правильный путь и усвоили себе несомненно более верно обеспечивающий успех образ действий в борьбе со злом. Они решили начать борьбу со злом в своей собственной душе, искоренить свои собственные страсти, внутренней работой над собой подавить в себе все проявления сластолюбия, сребролюбия и славолюбия.
Неужели можно назвать это эгоизмом?
Не есть ли это, здраво рассуждая, нечто совсем противоположное: именно, подавление и искоренение всех эгоистических чувств в своей душе? Ибо страсти-то как раз и являются детищами эгоизма.
Но каким образом вооружаются иноки на эти три главные страсти, каким способом думают искоренить их в своей душе?
Они стремятся заглушить их и победить насаждением в своей душе прямо противоположных им добродетелей и для этого дают обеты девства, нестяжания и послушания.
Против сластолюбия они вооружаются принятием на себя подвига совершенной чистоты и целомудрия, сребролюбие стремятся победить полным нестяжанием, отказом от всякой собственности, всякого имущества, добровольной Христа ради нищетой, а славолюбие стремятся подавить отречением от своей воли, отсечением ее во всех своих личных желаниях и подчинением воле настоятеля. Девство, нестяжание и послушание считаются поэтому тремя основными, главнейшими обетами монашества, без которых немыслимо истинное монашество, как таковое.
Архиепископ Аверкий (Таушев) (1906 – 1976 гг.)
