Иерей Владимир Хлынов и революция
1917 году 2 марта в России произошла национальная катастрофа… Здесь хотелось отметить, на первый взгляд, странный факт: Февральский переворот Русская Православная Церковь в лице подавляющего большинства своих священнослужителей приняла едва ли не с восторгом. По крайней мере, вполне и искренне разделяя радость значительной части владельцев крупного капитала, аристократии, интеллигенции, революционеров и криминала. Негативно отнеслись к революции только совестливая часть армии и крестьянства. Достаточно почитать любую епархиальную прессу 1917 года, как становится ясным, насколько революционизировано было духовное сословие.
2 марта 1917 года, еще до отречения Государя от престола, шесть членов Святейшего Правительствующего Синода постановили войти в контакт с Исполнительным комитетом Государственной думы. Этот комитет был незаконно образован Михаилом Владимировичем Родзянко 27 февраля, после роспуска Государственной думы Императором и вскоре сформировал Временное правительство.
9 марта 1917 года Святейший Синод обратился с посланием «по поводу переживаемых ныне событий». Оно начиналось словами: «Свершилась воля Божия». Вопросы, что, может быть, в отречение Государя от престола вмешалась недобрая сила, злодеи, и как отречение могло быть добровольным, если Царь сразу оказался под арестом, в своем послании Святейший Синод напрочь отсекал. И фактически благословил государственный переворот.
Духовник Царской семьи протоиерей Александр Петрович Васильев и другие священнослужители Придворного ведомства не оказали Царской семье никакой поддержки. Духовник сразу после переворота испугался служить во дворце и к Царской семье ни разу не пришел. 2 марта 1917 года настоятель придворной Знаменской церкви Царского Села протоиерей Иоанн Федорович Сперанский отказался провести молебен о здравии тяжело больных корью Царских детей. Настоятель Феодоровского Государева собора протоиерей Афанасий Иванович Беляев, проводивший службы для Императорской семьи в Царском Селе весной 1917 года, письменно настоятельно просил Керенского не задерживать его во дворце, а в день памяти преподобного Серафима Саровского отказал просьбе Императрицы провести литургию.
В такое время отец Владимир Хлынов оказался среди немногих священнослужителей, сразу сумевших критически оценить Февральскую революцию. И более того, высказался об этом открыто. Позиция отца Владимира нашла отражение в тюменской городской газете от 7 марта 1917 года:
«Слуга старого режима.
Нам сообщают, что священник реального училища о. Хлынов вчера, в Знаменском [Тюменском кафедральном] соборе отличился своею проповедью, произнесенною в защиту старого режима и павшего монархизма.
Почтенный проповедник, пользуясь тем, что в церкви от молитвенно настроенных христиан он не получит опровержения из-за уважения к святости храма, распространился о тех благах, которые будто бы имел русский народ за время существования Романовской династии, извращал исторические факты и давал им неверное освещение. Хотя сейчас каждый свободно может излагать свои мысли и заведомо говорить различный вздор, но для этого нужно выбирать не церковную кафедру, с которой должны звучать слова любви к ближним, призыв к единению, спокойствию, а иное место, где он мог бы получить возражение.
Пропагандировать возрождение павшей монархии не дело отца Хлынова. Какое будет на Руси правление — решит весь русский народ на учредительном собрании, а не отец Хлынов».
Позиция пастыря, обозначенная в приведенной заметке, говорит о его гражданском мужестве. Чтобы идти «против течения», оно требовалось с первого дня Февральского переворота 1917 года.
Тюменский исследователь, доктор исторических наук Анатолий Анатольевич Кононенко в монографии по предреволюционной истории Тюмени констатирует, что Февральская революция была принята в городе безоговорочно, в том числе военными и жандармерией, «все государственные органы власти, призванные обеспечить надлежащий порядок, безропотно сдали свои позиции,
<…> без какого-либо сопротивления отрешились от своих обязанностей, а некоторые представители этих структур с воодушевлением перешли на сторону новой власти. <…> Пожалуй, единственным человеком, выступившим в марте 1917 года в защиту Романовых в Тюмени, был отец Владимир Хлынов».
Сразу после переворота сменилось руководство Тюменской губернии, а с Тобольской кафедры был смещен владыка Варнава (Накропин). Его место занял епископ Гермоген (Долганёв), при Императоре Николае II долгое время пребывавший на покое в связи с некоторыми неуважительными поступками в отношении Государя.
Епископ Гермоген сразу после приезда приблизил к себе отца Владимира…
5 июля, отец Владимир Хлынов назначается настоятелем кафедрального Софийско-Успенского собора в Тобольске (город, где пребывал архиерей). Сразу после этого батюшка возводится в сан протоиерея.
И именно на отца Владимира падает разрешение многих организационных вопросов, в те времена нараставших в церковной жизни, как снежный ком…
Отец Владимир старался защитить интересы духовной школы и отстаивал необходимость преподавания Закона Божия во всех учебных заведениях. Летом 1917 года на Тюменском уездном съезде духовенства он высказался, что резолюция Всероссийского учительского союза о необязательности учащимся начальной и средней школы изучать Закон Божий — «тонкий и хитрый подвох», разрушающий религиозное воспитание.
Тюменское профессиональное общество обиделось и посчитало, что слова батюшки «сеют рознь между духовенством, учителями и населением», запросив мнение Чрезвычайного (майского) Епархиального съезда о словах отца Хлынова. Чрезвычайный съезд встал на сторону священника.
На I (июльском) Епархиальном съезде духовенства и мирян протоиерей Владимир выступил категорически против передачи церковно-приходских школ из Духовного ведомства в ведение Министерства народного просвещения. Он отметил, что церковно-приходские школы «по постановке учебного дела стоят не ниже министерских или земских школ», и крайне важно, «чтобы они были противовесом министерским школам без религиозного воспитания — чтобы они были церковным светочем, указующим народу, каковы должны быть у него школы. Сохранение церковно-приходских школ дорого для духовенства и мирян в интересах чисто народных, чтобы препятствовать проникновению в народ антирелигиозных начал».
В феврале 1918 года (заметим, еще задолго до прихода красных) отец Владимир Хлынов вторично обращается к приходским пастырям «с сердечным и братским призывом поспешить с организацией приходских отделов Православно-церковного общества единения клира и мирян <…> в целях оживления прихода, нравственного его возрождения и для защиты интересов веры и св. Церкви Христовой».
Батюшка пишет эмоционально: «Время не ждет. События идут с поразительной быстротой. <…> Отцы и братие! Вы — соль земли! Вы — свет мира! <…> От Вашей энергии и нравственной силы зависит оживить свой приход и призвать к деятельной защите интересов св. Церкви не только ревнителей веры, <…> богобоязненных, религиозных, верующих прихожан обоего пола, но и оторванных от веры православной, врагов ея, потерявших стыд и совесть! <…> Это важно не только в интересах св. Церкви, но и в личных Ваших интересах. Сами Вы мучаетесь и страдаете от дороговизны жизни и от презрительного к Вам отношения прихожан, грубого с Вами обращения до избиения, изгнания некоторых из приходов. <…> Видя Вашу бездеятельность в защите интересов св. Церкви, прихожане, не организованные Вами для этого святого дела, в минуту напасти не придут к Вам на помощь и защиту, не сумеют защитить Вас против какой-нибудь кучки злонамеренных людей. <…> Отцы и братие! Родина гибнет, выхода нет, надежда потеряна! И только вера святая, только Сам Бог <…> ради православия может спасти нашу родину от конечного позора, унижения, рабства, погибели. <…> Мы должны драгоценное сокровище веры сохранить <…> силою духа, помощью свыше…».
Но вернемся к лету 1917 года. Тогда еще одной заботой епископа Гермогена стало Тобольское Свято- Иоанно-Димитриевское православно-церковное братство, функционировавшее задолго до его прихода на тобольскую кафедру, во многом реорганизованное владыкой Гермогеном под обстоятельства революционного времени.
31 июля 1917 года резолюцией Его Преосвященства отец Владимир Хлынов был назначен временно исполняющим обязанности председателя Совета братства, а вскоре стал его председателем.
Иоанно-Димитриевское братство (к зиме 1918 года достигшее 240 членов) было серьезной отдушиной для верующих, как духовной, так и финансовой. Оно помогало неимущим, организовывало духовные лекции, бесплатную раздачу книг религиозного содержания, занималось миссией и просвещением в состоянии общественно-государственной разрухи. Братство не могло кардинально изменить ситуацию, но само наличие такой организации в 1917–1919 годах многих нравственно ободряло, показывало духовный просвет, надежду. Душой братства был именно отец Владимир Хлынов.
6 августа 1917 года в Тобольск привезли Царскую семью.
К сожалению, погруженный в текущие дела владыка не уделил Венценосной семье никакого внимания. Духовником Царственных страстотерпцев стал священник из храма, ближе всех расположенного к их местопребыванию, то есть тот, кто случайно оказался рядом и впоследствии проявил себя не лучшим образом.
Отец Владимир Хлынов был назначен к Семье Императора только 1 января 1918 года, и, по свидетельству очевидца, дочери врача Евгения Сергеевича Боткина Татьяны Мельник: «Можно глубоко сожалеть о том, что он [отец Владимир] не занимал этого места с самого начала»…
К.Г. Капков, руководитель научно-исторического отдела Николо-Сольбинского монастыря
