Как Царская семья участвовала в церковном пении во время заключения в Тобольске
В этой и последующих статьях Константина Геннадьевича Капкова, руководителя научно-исторического отдела Николо-Сольбинского женского монастыря, будут раскрываться различные аспекты религиозной жизни Царской семьи в заточении в Тобольске (1917–1918) и жизненный путь последнего духовника Царской семьи протоиерея Владимира Хлынова. Исследование построено на ранее неопубликованных источниках, в том числе архивах ФСБ, семейных архивах новомучеников, уникальной личной переписке и пр.
Особо скажем о церковном хоре, тем более что, во-первых, порой его составляла женская половина Царской семьи, а во-вторых, он был примером отношения представителей духовного сословия к нуждам Венценосцев.
Поначалу петь на службы в губернаторский дом приходили сестры Иоанно-Введенского монастыря, к 1918 году их сменил хор одной из тобольских церквей. В связи с ограничением в богослужениях после инцидента с провозглашением Царского титула, бывшего на Рождество, надежда на новое прикомандирование монахинь растаяла, и по инициативе Императрицы она сама, дочери и приближенные стали учиться петь при домашних службах. Это было связано и с финансовыми сложностями. 26 февраля Государыня свидетельствовала Александру Сыробоярскому: «Будем, вероятно, теперь сами хор составлять, так как не могу настоящего хора содержать больше. Вначале не будет важно, но потом пойдет».
4 марта Императрица писала Великой княжне Ксении Александровне: «Теперь будем тоже во время службы петь (не знаю, как выйдет). Дети, Нагорный (который тоже будет чтецом — мальчиком читал в Церкви), я и регент».
В Чистый понедельник Государь отметил в дневнике, что певчие не могут петь четыре раза в день (то есть на утренних и вечерних богослужениях, и в церкви, и в губернаторском доме). Поэтому Императрице и Великим княжнам не осталось ничего другого, как петь все великопостные службы на дому под управлением диакона.
К сожалению, епископ Гермоген в губернаторский дом не дал даже нот. В первый день Великого поста, 18 марта, Императрица писала Анне Вырубовой: «Сидела на балконе и старалась «Душе моя, душе моя» петь, так как у нас нет нот. Пришлось нам вдруг сегодня утром петь с новым диаконом, без спевки, шло — ну… Бог помог, но не важно было, после службы с ним пробовали. Даст Бог вечером лучше будет. В среду, пятницу, субботу можно в 8 час. утра в церковь. Радость!! Утешение!! А в другие дни придется нам 5 женщинам [Императрице и Великим княжнам] петь». В среду Государыня записала в дневнике: «Пели лучше».
После первой седмицы Великого поста, 26 марта, Императрица писала Анне Вырубовой: «Подумай, была 3 раза в церкви! О, как это утешительно было. Пел хор чудно, и отличные женские голоса; «Да исправится» мы пели дома 8 раз без настоящей спевки, но Господь помог.
Так приятно принимать участие в службе. Батюшка [Владимир Хлынов] и диакон очень нас просили продолжать петь, и надеемся устроить, если возможно или удастся пригласить баса».
Аналогично описала ситуацию Государыня и в письме от 2 апреля к Эмме Владимировне Фредерикс: «На первой неделе поста мы 8 раз у себя во время службы пели, и придется опять. <…> Трудно, т.к. собственных нот нет, а другие не можем всегда иметь, т.ч. иногда пришлось почти все наизусть петь — спевка не настоящая с диаконом была, т.к. трудно было устроить, сегодня, надеемся, выйдет и что нам позволят достать баса. 2-я [Великая княжна Татьяна] и 3-я [Великая княжна Мария] поют первый голос, старшая [Великая княжна Ольга] второй, младшая [Великая княжна Анастасия] и я альт или тенор даже».
В письме к Марии Сыробоярской Императрица отметила, что на праздник Благовещения «утром, в 8 часов, нам пришлось петь неожиданно [Царская семья все же ждала хор], совсем не спевшись с диаконом. К счастью, служба хорошо прошла. Знаем обедницу, не такая трудная; нот у нас опять не было, но Бог помог».
Позднее Царская семья получила ноты из столицы от Анны Вырубовой. В письме к ней 19 апреля Государыня отметила: «Тронута, благодарю за ноты».
Отметим и такой факт. По свидетельству протоиерея Владимира Хлынова: «Были случаи, когда Государь прислуживал священнику: ставил аналой, брал кадило». Иногда роль псаломщика исполнял и Цесаревич Алексей. Таким образом, мы видим, что вся Царская семья принимала в богослужениях активное участие, ждала и жаждала их…
Церковная молитва была единственным отдохновением Царской семьи, и именно вопрос о совместной молитве со священнослужителем, а особенно о храмовой молитве более всего волновал Венценосцев. Это было их главным утешением, а скорее всего, единственным.
К.Г. Капков, руководитель научно-исторического отдела Николо-Сольбинского монастыря
