Молитва — наша дорога к Богу
Существует лишь один путь спасения души — понуждение себя к деланию заповедей Божиих. А начинается он с важнейшей добродетели, которая обнимает все прочие, — с молитвы. Святитель Григорий Палама, живший в XIV веке, сформулировал в своих богословских трудах то понимание молитвы, которое имели подвижники и святые. Он объяснил, что через молитву мы реально можем соединяться с Богом.
Его оппоненты возражали: с Богом соединиться невозможно, потому что Он пребывает над этим миром и никак с ним не соединим. Тогда святитель Григорий привел такой пример: мы не можем соединиться с солнцем — оно бесконечно удалено от земли. Но с лучами солнца соединиться можно — когда мы подставляем под них свое тело, то они согревают нас. Да, действительно, Бог Своей Сущностью находится над этим миром, но Своей энергией, Своей благодатью Он пребывает в этом мире и действует в нем.
Так, с помощью Иисусовой молитвы, которая соединяет ум и сердце с Богом, человек пронизывается Божественной энергией, которая способна преобразить любое черствое сердце, любой темный ум, потому что Сам Бог входит в жизнь того, кто призывает имя Божие, имеет памятование о Боге. И это возможно и доступно всем. Не только тем, кто подвизается в монастырях, служит в храмах, но и тем, кто изо дня в день «пашет» на работе день и ночь.
Часто люди думают, что одним только монахам и священникам заповедано делание молитвы Иисусовой. Но святые отцы считают, что это полезно и необходимо всем верующим, в том числе и мирским людям. Потому что в уме памятование о Боге можно держать всегда — когда ты ешь, пьешь, куда-то идешь, работаешь. Когда в сердце будет память о Боге, тогда внутри тебя будет пребывать Бог. Вот это и есть учение святителя Григория Паламы: надмирный, непостижимый Бог, над нами находящийся, может в одном маленьком сердце сотворить Себе храм и обитать в нем. И эта возможность есть у всех, не только у монахов и священников, но и у обыкновенных мирян. Занимаясь каждый своей работой, заботой о хлебе насущном, будем помнить слова преподобного Силуана Афонского: «Любить Бога никакие дела не мешают».
Иисусова молитва, внутренняя молитва — это как раз и есть выражение нашей любви к Богу, если мы так любим Его, что все время о Нем помним и призываем Его в нашу обыденную, простую жизнь. Еще важно понимать, что молитва Иисусова — всеобъемлющая. Когда человек молится: «Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя, грешного», в слова «помилуй мя» он может вкладывать самый широкий смысл. «Помилуй меня» — значит, спаси меня в вечность; «помилуй меня» — значит, измени мое сердце, дай мне любовь, терпение, смирение; «помилуй меня» — приведи ко спасению родных и близких моих; «помилуй меня» — дай мне силы и крепость творить добрые дела; «помилуй меня» — сделай так, чтобы побыстрей подошел автобус, чтобы я успел на всенощное бдение.
Так это «помилуй меня» начинается с мольбы о предметах высоких, а кончается нашими обыкновенными бытовыми прошениями. Это и значит: «помилуй меня» — мою семью, моих родных и близких, устрой обстоятельства моей жизни, чтобы они были служением Тебе. Так что эта молитва всеобъемлющая, доступная всем и всегда, потому что для нее ничего не надо — ни храма, ни особой иконы, ни особого положения. Даже здоровья для нее не надо, потому что и больной человек, лежащий с инсультом, умом может молиться и так находиться с Богом, а его сердце станет храмом Божиим. Он и молитвослов уже не может взять в руки, и не видит ничего, а внутренняя жизнь у него может быть такой, что нам и не снилось. Немногие люди благочестивой жизни могут достичь такого соединения с Богом, как тот человек, который неподвижно лежит на одре болезни и непрестанно творит внутреннюю молитву.
Бог может быть в любом месте, в любое время и в любом сердце, призывающем Его с верой, смирением и покаянием. Возможность внутренне молиться имеется у каждого из нас. Святые отцы считают, что если у человека нет внутренней молитвы, то и никакой нет. Кафизмы, каноны, акафисты, правило ко Святому Причащению и все другие молитвы, которые мы с вами читаем, — они называют внешними, «псалмопением». А внутренняя молитва, творимая в глубине сердца своими словами, — это и есть, собственно молитва. Внешняя молитва — это тоже, конечно, молитва, но она ниже по своему достоинству, чем молитва внутренняя, это только введение в истинную молитву, всего лишь ее фундамент.
Апостол Павел говорит: Всякою молитвою и прошением молитесь во всякое время духом, и старайтесь о сем самом со всяким постоянством (Евр.6:18).
С жизни боголюбивых святых отцов мы должны брать пример. Утром мы должны больше времени уделить молитве, для чего надо найти в себе силы встать пораньше и не просто в течение 10–15 минут скороговоркой прочитать молитвы, может быть, даже на ходу, готовя завтрак. Это не духовная жизнь, ничего благого и хорошего из этого выйти не может. Надо приучать себя к постоянной и вдумчивой молитве, чтобы потом полюбить молиться.
Преподобный Варсонофий Оптинский вспоминает свое детство, когда ему, маленькому ребенку очень хотелось утром поспать, но мама настойчиво будила его, грозила даже холодной водой облить. Ему ничего не оставалось делать, как быстро встать, одеться и идти с мамой ранним утром в храм, а зимой — почти ночью, когда в лицо дует холодный ветер и дорога заметена снегом. Но какой благодатью наполнялось его сердце в храме, как радостно было после молитвы возвращаться вместе с матерью домой! Этот маленький детский труд был вознагражден всерадостнейшим чувством соединения с Богом. Так возрастали святые. Старец Макарий Оптинский говорит: «Конечно, каждому из нас хотелось бы, лежа на мягкой перине, перевернувшись, и — сразу в рай, но так не бывает. Узкий путь ведет в Царствие Божие».
Леность к молитве Божией есть первый признак помрачения ума, помрачения души, предостерегает преподобный Иоанн Лествичник. Если вдруг неохота читать утренние и вечерние молитвы, то надо себя понуждать. Один музыкант говорил: «Если я не упражняюсь в игре один день, то я это уже слышу; если я не буду играть два дня, то это услышат мои родные и близкие, а если я не поиграю три дня, то это уже будут слышать все». Так и в духовной жизни ежедневное упражнение в молитве поддерживает человека в постоянной форме. Люди, которые учатся в консерватории, по четыре часа в день играют на фортепьяно, для того, чтобы чего-то достичь в жизни, иметь специальность и кусок хлеба. Все для того, чтобы иметь внешнее материальное благополучие. А у нас порой не хватает времени, чтобы по 15 минут утром и вечером посвятить молитве. Если мы день пропустили, два, то сначала это почувствуем мы, а потом почувствуют все — наши родные, близкие и домашние. Потому что когда человек оставляет молитву, он становится раздражительным, гневливым, злым, эгоистичным, не сострадательным, завистливым и лживым. И наоборот, пребывая в молитве, то есть пребывая в Боге, человек становится чуточку лучше.
Вера — это фундамент духовной жизни, без нее ничего доброго достигнуть нельзя. У веры же нашей два крыла, два весла — труд и молитва. Однажды приходит некий инок в монастырь и видит: братия трудится, все что-то делают, а он думал, что в монастыре только Псалтирь читают круглые сутки. И тогда он, проходя мимо игумена, говорит: Мария же благую часть избра, яже не отымется от нея. Ищите же прежде Царствия Божия, все остальное приложится вам (Лк.10:42; Мф.6:33) — как бы кинул такое «духовное наставление» игумену. Ничего не ответил мудрый игумен, но когда приблизилось время обеда, он велел своему келейнику: «Отведи его в гостиничную келью и дай книгу, пусть читает святых отцов». Этот инок час читает, два часа читает, а сам слушает: не позовут ли к обеду. До вечера его так никто и не позвал. Вечером подходит к игумену и говорит: «Разве сегодня обеда не было?» — «Был». — «А чего ж вы меня не позвали?» — «А ты же Мария! Благую часть избрал. Мы-то думали, что ты Ангел. Это мы — люди плотские, имеем нужду и в труде, и в еде, и в молитве. А я думал, что ты одной молитвой можешь прожить». Так этот инок получил назидание о том, что в нашей жизни все гармонично, и она должна перемежаться трудом и молитвой.
Еще один пример неразрывной связи труда и молитвы дает нам история, произошедшая с императором Константином. Однажды он увидел на озере монаха, который на лодке ловил рыбу, а на веслах были написаны два слова: труд и молитва. Император говорит ему: «Отче, я понимаю, что на весле написано „труд”, но никак не пойму, зачем ты написал еще „молитва”?» Монах пригласил императора сесть в лодку, отплыл на середину озера, вытащил весло, на котором было написано «молитва» и говорит ему: «А теперь греби». Император начал грести одним веслом, на котором было написано «труд», и лодка стала крутиться по кругу, но с места не сдвинулась. Потом он взял весло со словом «молитва» и опять лодка крутилась на одном месте. Когда же он стал грести двумя веслами, лодка приплыла к берегу.
Бывают в жизни и крайности: одни только трудятся, как волы, думая о том, чтобы заработать на хлеб насущный, и, в конце концов, теряют вечность, потому что всю жизнь прожили без Бога, не задумывались ни о душе, ни о покаянии, ни об изменении своей жизни. Заняты были только тем, как устроить свою внешнюю материальную жизнь. И есть другая крайность, когда человек «замаливается», то есть думает только о себе, о своей духовной жизни и совершенно забывает о том, что у него есть семья, близкие люди. На исповеди как-то одна раба Божия жалуется: «Вот я пришла к вере и теперь должна думать только о небесном, о духовном. А этот безбожник-муж мне теперь не нужен, от него жизнь становится какая-то темная, скверная, он мне мешает». Надо набираться терпения, мужества и благоразумия, чтобы двумя этими веслами — трудом и молитвой — управлять своей душой.
Есть у святых отцов такое выражение: «Чтобы хорошенько начать молиться, надо хорошенько испугаться». То есть иметь живой страх Божий. Как сказал премудрый Соломон: «Начало премудрости — страх Господень» (Притч.1:7). Он рождается от рассуждения, от размышления, от богомыслия: что будет впереди? Там, в вечности, два варианта — с Богом или без Бога. Спрашивается: «Если сейчас умру и перейду в вечность, где я могу оказаться?» Понять, прочувствовать, что я могу остаться без Бога — вот этого надо испугаться. Тогда возникает мысль: «А что надо делать, чтобы оказаться с Богом?». Есть путь, проложенный еще до нас, — не спи, а иди по нему. Но не уподобляйся блудному сыну и не уходи на другую дорогу, которая уводит от Бога. Сейчас многим кажется очень интересной эта круговерть — развлечения, заботы, финансы, отдых, поездки туда-сюда, друзья, кино, вино и домино — все это крутится, вертится, и жизнь кажется такой насыщенной. А куда она ведет-то, эта насыщенная жизнь? Немножко дальше прокрути пленку, чем все это закончится? Бог скажет: «Ты как жил? Я тебе нужен был? Нет, был не нужен. Ну, тогда и ты Мне не нужен». Но если Господь увидит, что ты падал и вставал, падал и вставал, пусть по пути спасения даже не шел, а полз — уже за это ты будешь принят Богом на Его руки.
Изменить наш ум, сердце и всю нашу жизнь способна именно усердная молитва. Старца Амвросия Оптинского часто просили: «Батюшка, научи нас творить Иисусову молитву». Тогда он отвечал: «Научитесь сначала ее твердить». Это значит, нам заповедана трудовая, деятельная молитва, так называемая устная, когда мы устами произносим как можно чаще это наисвятейшее имя. Количество обязательно при содействии Божием переходит в качество, потому что мы показываем свой труд, свое искреннее желание быть с Богом. Тогда молитва трудовая становится сначала умной, а потом сердечной. Именно к этому деланию — очищению ума и сердца — призваны мы с вами. И поэтому любое свободное время, которое есть у нас, мы должны посвящать этой молитве. Когда мы умываемся, одеваемся, завтракаем, когда готовим пищу, едем на работу — ум-то наш свободен в этот момент. Святые отцы говорили: «Дело — в руках, а молитва — в устах».
Не всегда мы можем причащаться Святых Христовых Таин, но молитвой привлекать свою душу, ум и сердце к Богу мы можем всегда — день и ночь. Тогда для нас может наступить Царство Божие, которое «внутрь нас». Если человек касается молитвой только поверхности своего сердца или ума, то этого недостаточно. Мы, православные люди, едины в стремлении быть с Богом. Мы призваны стать руками, устами, глазами Божиими, чтобы через нас умножалось добро в этом мире. Для этого делания нам заповедуется постоянный духовный и молитвенный труд.
Архимандрит Мелхиседек (Артюхин)
