Нечаянное свидание

Английский купец, по имени Эдмунд, приехал в Тунис. С ним был молодой человек, лет 14, которого он принял вместо своего сына. Имя его было Карл, а фамилия была неизвестна. Сей юноша, будучи весьма любопытен, ходил всюду, и все осматривал, что чужестранцу в Тунисе примечания достойным казалось. Он умел рисовать, и для того выходил иногда за город, чтоб срисовать какое-нибудь прекрасное место. Эдмунд отправлял между тем свои торговые дела.

Некогда пошедши в небольшой и приятный лесок, который был недалеко от моря, увидел он старика, сидящего подле одного источника в глубокой печали. Платье его показывало, что он был один из тех несчастных, которые продаются в Тунисе под именем невольников. Подле него лежал венец из цветов, которые давно уже увяли. Старик брал иногда в руки сей венец, смотрел на него печально и омочал его слезами.

Сожаление и любопытство побудили молодого англичанина подойти к старику поближе. Он начал ласково с ним говорить, стал подле него, и спрашивал его, о чем он печалится?

Старик вздохнул, посмотрел с горестью на молодого чужестранца, и отвечал:

– Молодой человек, не заставляй меня рассказывать тебе мою повесть. Если ты имеешь такое же сердце, как я, и можешь еще чувствовать, что я чувствовал, то надолго лишишься всея радости в своей жизни.

Юноша, которого сожаление и любопытство сими словами еще более возбуждены были, пожал его руку, и просил неотступно рассказать свое несчастье.

Тогда старик начал говорить:

– Итак знай, сожалетельный юноша, что этот пригорок, на котором мы сидим, покрывает смертную часть верной и лучшей женщины, которую некогда называл я моею. Не могши без меня жить, провождала меня на путешествии по морю, которое мне предпринять было надобно. Жестокая буря прибила наш корабль к африканскому берегу, где напали на нас морские разбойники, и взяли нас в плен. Небеса усладили наше несчастие тем, что нас не разлучили. Мы с женою и с сыном, который питался еще грудью матери, куплены пыли одним господином. Он наложил на нас самые тяжкие работы, и часто поступал с нами бесчеловечно. Но мы сносили участь свою терпеливо, любовь наша приносила нам утешение и смягчала все наши страдания. В таком состоянии провели мы два года, и потом угодно было Богу, – при сих словах река слез полилась из глаз его, и он должен был остановиться. – Наконец, – продолжал он, – что мне сказать тебе, добрый юноша? Посмотри на этот пригорок, он тебе все скажет. Под ним погребено спокойствие и счастье моей жизни. Еще оставалось мне нечто, которое призывало стесненную мою душу к свету. Это был дорогой залог нашей любви, мой сын, которому исполнилось тогда три года. Он изливал отраду в уязвленное мое сердце. Когда я садился на это священное для меня место, чтобы слезами облегчить мое сердце, и он невинно и спокойно лежал в моих объятиях, когда обнимал он меня маленькими своими руками, и просил, чтобы я не плакал. Когда я видел на лице его черты покойной его матери, тогда прижимал его я его с горячностью к моей груди, и думал, что обнимаю в нем мать его, Ах! Одной минуты такого горестного утешения не променял бы я на владение целым светом!

Некогда во время полуденного жару, в которое позволяют мне немного успокоиться, сидел я по обыкновению на этом месте, предавшись печали.

Маленький мой любимец рвал между тем цветы и плел из них венец, который хотел он повесить на этом кустарнике над могилою любезной своей матери. Венец был почти уже готов, он ставил его мне и побежал на берег, чтобы еще принести цветов.

Внезапный крик, в котором я узнал его голос, разбудил меня от унылой задумчивости. Я побежал на берег. Но что я увидел? – О Боже! Я увидел моего любезного сына в руках у бесчеловечных разбойников, которые на своем судне поспешали удалиться от берега. Тщетно призывал я на помощь небо и землю, Бога и людей, тщетно простирал я дрожащие мои руки и просил бесчеловечных злодеев, чтобы они, по крайней мере, и меня с собою взяли. Они, будучи уже далеко, не могли слышать жалостного моего крика, и мой сын, мой несчастный сын…

– Он теперь в твоих объятиях! – вскричал молодой англичанин, бросившись с восторгом в объятия старика.

Долго держали они друг друга в объятиях, не говоря ни слова, пока наконец их чувствования не излились реками радостных слез. Отеческое сердце не требовало никаких доказательств, оно уверило счастливого старика, что не мечта его обманывает, но что он действительно обнимает любезного своего потерянного сына.

Когда оба они пришли в состояние говорить, то Карл рассказывал, что он всегда живо помнил, как его похитили, и как он тогда рвал цветы, но не мог вспомнить ни имени своего отца, ни тоя земли, где он прежде жил. Морские разбойники отвезли его тогда в Америку и продали там испанцу, который торговал невольниками. У сего испанца купил его английский купец, и вскоре полюбил его, как сына, взял с собою, в Англию, и не имея собственных детей, сделал его наследником своего имения. Сей-то благодетель приехал с ним в Тунис для торговых дел.

Сия повесть часто прерываема была новыми обниманиями и новыми излияниями отеческого и сыновняго сердца. Потом восхищенный юноша побежал искать своего благодетеля, чтобы рассказать ему о нечаянном своем счастии.

Лишь только старик и Эдмунд увидели друг друга, то взоры их остановились.

– Как тебя зовут добрый старичок? – спросил купец.

– Эдмундом, отвечал старик, а как зовут тебя?

– Так, как твоего счастливого брата! – вскричал Эдмунд, и бросился в объятия изумленного старика.

Молодого человек стоял в удивлении, как окаменелый, и не мог произнести ни одного слова. Не можно описать словами того, что все они чувствовали в те минуты.

Наконец дошло дело до развязки, и нашлось, что младший Эдмунд почитал брата своего умершим, для того, что не мог ничего о нем услышать с тех пор, как он поехал из Англии, и так оплакав его, принял во владение, оставленное им в Англии богатство. Также рассказывал он, что молодой Карл в то время, как он его купил, позабыл уже отечественный свой язык, и потому никогда не мог он подумать, чтобы он был его племянник, а почитал его сыном какого-нибудь испанца.

После сего младший Эдмунд поспешал к господину своего брата, и выкупил его.

– Ты свободен, любезный брат! – вскричал он, возвратившись, – завтра отправимся в Англию.

Однако с прискорбием он должен был услышать, что брат его решился провести небольшой остаток своей жизни в том месте, где погребено было тело его любезной супруги. Тщетно старались его уговорить, переменить сие намерение, и потому положено было построить на том месте небольшой домик.

Карл пожелал остаться с отцом своим, чтобы помогать ему в старости. Младший Эдмунд поехал в Англию, продал там все свое имени, и возвратился в Африку, дабы также жить вместе со своим братом до смерти его.

Из первого в России журнала для детей “Детское чтение для сердца и разума”