Непризнательность

Андрей имел весьма доброго отца, который охотно прощал детям своим все проступки, которые они делали по легкомыслию и из ревности. Он требовал от них только откровенности. Они должны были чистосердечно рассказывать ему обо всем том, что они сделали и в чем проступились. Когда они умалчивали о своих проступках, то он был строже и наказывал их, не смотря ни на какую просьбу.

Дети, зная это, не скрывали ничего от своего отца. Проступившись в чем-нибудь, приходили они к нему и говорили: «Батюшка! Мы виноваты. Простите нас; впредь будем мы осторожнее». Он делал им выговор, либо наказывал немного, но всегда приговаривал к тому: «Если бы вы сами не признались, то бы еще было вам хуже».

Такое снисхождение не могло одного только Андрея склонить к ответственности. Он всегда старался утаивать свои проступки, делал много без ведома отца, читал книги, не показывал их наперед отцу, и никогда не признавался в своей вине. Отец строго наказывал его за то и часто говорил ему: «Несчастный сын! Для чего ты от меня скрываешься? Если ты хочешь делать что-нибудь для тебя полезное, то можешь быть уверен, что я не запрещу тебе этого. Если же хочешь сделать что-нибудь для тебя вредное, то не глупо ли ты поступаешь? Рано или поздно сделаешь ты себя весьма несчастным.

Что предсказывал отец, то и сбылось к сожалению, очень скоро. Андрей, будучи некогда у своего приятеля, резвился и упал. Он тотчас почувствовал ужасную боль, так что не мог встать. Товарищи его, с которыми он играл, подняли его и посадили. Наконец, скривившись несколько, встал он и пошел домой, хотя боль еще не переставала. Пришедши домой, не показался он отцу и не сказал никому о том, что с ним случилось.

Глупый ребенок! Он знал, что отец не запрещал ему резвиться. Сколь легко мог бы он избавиться от своей боли, если бы не утаил того, что он упал. Однако он этого не сделал.

За столом чувствовал он столь жесткую боль, что не мог ничего есть. Отец, приметив это, спросил у него, почему он ничего не есть?

– Ах, батюшка! – отвечал Андрей. – Я очень болен, бок у меня болит.

Отец сожалел о нем и посоветовал ему поскорее лечь в постель. На другой день болезнь так усилилась, что он не мог встать с постели. Бедный отец испугался и приказал поскорее позвать лекаря. Лекарь спрашивал у него, не знает ли он, от чего он занемог? Но Андрей не признался и сказал, что он не знает.

Лекарь дал ему принять лекарство, которое хотя и очень полезно, однако не годилось для его болезни, а потому и ни мало ему не помогло.

День ото дня становилось ему хуже. Наконец через неделю узнал о его болезни один из маленьких его приятелей и пришел его посетить.

– Бедный Андрей! – сказал он, – конечно болен ты от того, что, тогда игравши с нами, упал.

– Упал! – вскричал отец Андрея. – Ах негодный! Он не хотел мне об этом сказать.

Позвали лекаря. Андрей должен был раздеться и показать свой бок, который так распух, что нельзя было к нему прикоснуться. Лекарь приметил, что одно ребро было переломано. Он приказал тотчас приложить к больному боку теплые припарки, но они не сделали пользы, а только увеличили еще боль.

– Государь мой, – сказал наконец лекарь отцу, – не осталось никакого иного способа вылечить вашего сына, как только вырезать переломанное ребро. Если вы на это не согласитесь, то он умрет.

Доктор сделал операцию. Через месяц Андрей мог вставать и немного ходить по комнате, но навсегда остался без ребра. Если бы он заблаговременно признался отцу своему в том, что он упал, то мог бы вылечиться удобно и скоро.

Некогда жаловался он со слезами отцу своему на то мучение, которое он должен был вытерпеть.

– Я жалею о тебе, – отвечал отец, – но ты сам виноват в своем несчастье. Я наперед тебе говорил, что ты сделаешь себя несчастливым, если не будешь иметь ко мне доверенности. Теперь уже я помочь тебе не могу. Кто не хочет слушаться, тот должен почувствовать.

Из первого в России журнала для детей “Детское чтение для сердца и разума”