Отче наш

И если так думать об устремленности Сына к Отцу, как об этом говорит Евангелие от Иоанна, то можно еще вспомнить другое. Когда ученики просили Христа научить их молиться, Спаситель им сказал: «Когда молитесь, говорите: Отче наш, Иже еси на небесех…» (см. Лк. 11: 2-4) - и дальше Он произнес всю молитву Господню, которую мы читаем постоянно.

И мы всегда думаем о том, что когда говорим «Отче наш», то включаем в это слово «наш» всех людей, которые нас окружают, в первую очередь людей, которых мы глубоко, искренне, чисто любим: Ты наш Отец. А дальше начинается подвиг, принимание в сердце людей, которые нам естественно близки, а порой чужды, а порой даже переживаются враждебно. И тогда эти слова «Отче наш» делаются как бы программой внутреннего подвига, преодоления в себе всего того, что мешает нам считать каждого ближнего, как бы он ни был враждебно настроен к нам, нашим братом.

Но дальше есть нечто, что меня снова и снова поражает. Когда Христос сказал «Молитесь так: Отче наш…» - Он не говорил только о том, что мы должны молиться в сознании, что окружены людьми, которые тоже - дети Божии, братья, сестры наши, потому что у них с нами один и тот же Отец. Меня поразило, что Христос, после Своего Воскресения, сказал женам мироносицам: «Пойдите скажите братьям Моим, что Я воскрес…» (ср. Мф. 28: 10). «Братьям Моим!» И вот, когда мы произносим слова «Отче наш», мы говорим что-то такое потрясающее, мы говорим не только о том, что всякий человек, как бы он ни был враждебен ко мне или как бы он ни был мне чужд, - мне брат или сестра, а и что если я хочу сказать «Отче наш», я не могу исключить никого из этой молитвы! А это требует большой вдумчивости, глубокого и строгого испытания себя, потому что кто из нас может, произнося эти слова, включить в них тех, которых он не любит, которые ему чужды или которые к нему враждебны?..

И с другой стороны, когда мы говорим «Отче наш», мы это можем сказать правдиво только постольку, поскольку являемся братьями и сестрами Христа Спасителя. Постольку, поскольку мы с Ним так едины, что Его Отец становится нашим Отцом. Это так дивно - и вместе с тем так страшно… Страшно не в смысле испуга или боязни, а какого-то священного трепета, священного ужаса от того, что я могу назвать Бога Отцом, поскольку верой и жизнью я стал братом или сестрой Христовыми.

Митрополит Антоний Сурожский, «Не могу, Господи, жить без Тебя!»