Поучение в неделю 20 по Пятидесятнице
«Се изношаху умерша сына единородна матери своей,
и та бе вдова: и народ от града мног с нею». (Лук. 7:12)
Мы, находясь в здешнем свете, якобы во многоплачевном театре, по всяк день видим печальные временной жизни действия, и страшные усмирительницы всего смерти мучительство. Видим, как всегда так и везде смерть: видим ее во всякое время, во всех днях года, во всех часах дней, видим ее во всяком возрасте, в старости, в младости, в самых начатиях жизни. Видим ее на всяком месте, на земле, на море, в смиреных домах убогих, в преогромных палатах богатых, на престолах царей и князей земли. Весь здешний свет, который жилище не многих живых, есть гробом бесчисленных мертвых: да в том только наше повседневное почти и дело состоит, что одним умирать, а другим мертвых погребать: либо иным плакать по нас, либо нам плакать по других.
Мы ничего так часто не видим как смерти, да и ничего ж столько себе не чаем как смерти. Мы о себе исповедуем, что смертны, но поступаем так, как бы были бессмертны. И так проживаем жизнь свою во грехах без раскаяния: но кто есть человек, иже поживет и не узрит смерти; Чтоб нам более увериться о истине сей, и размышлением о смерти отстать от пороков, и исправить нашу жизнь, ныне Евангелием повествуемый умерший, и к погребению уже износимый юноша подает случай рассудить: первое, что нет в свете ничего так известного как смерти: ибо всякому умереть надобно. Второе, что нет ничего так неизвестного как смерти: ибо когда кто умрет, никому не сведомо.
Первая истина, о которой свидетельствует неложнейше повседневный опыт, сия есть, что мы все подлинно умираем. Видим то, признаем то, но не верим тому: причина же тому не иная, как та, что хочется нам всегда жить, и так то, чего мы хотим, иметь себе надеемся. А не хочется никогда умереть: и так чего не хотим, того не ожидаем. Сие то великое есть заблуждение, через которое, великое жизни любление, истребляет вовсе память смертную.
Настоящее утверждает тебя о будущем: путь жизни твоей кажется тебе долог, и не видишь ты конца: расстояние дней многое, и не усматриваешь ты последнего: и что в живых ты ныне, то думаешь, что будешь жив и всегда. Кто тебя прельщает; дьявол тебе говорящий, что ты не умрешь: «Не смертию» умрешь (Быт. 3:4). Да и надобно, чтоб то было так:ибо, если б ты думал, что умрешь, то б ты оставил сребролюбие, обиду и грабление: творил бы милостыню, прощал бы врагу, перестал бы осуждать людей, и не рассуждал об ином столько, как только о спасении своем: но о сем мало думает и при конце жизни находящийся: меньше тот, кто в средине: наименьше же, или и ничего тот, кто еще в начатии.
Впрочем, все наследовали от праотцев древнюю эту прелесть, видеть смерть, и не бояться смерти. «Не смертию умрете» (Быт. 3:4). Да: живите, забавляйтесь, покойтесь без всякого опасения. Вы не умрете как прочие люди, потому что имеете другую в себе натуру, вы созданы от другой земли, вы получили жалованную за подписанием Божия руки грамоту, по которой он наградил вас из милости бессмертием. Вы знать (как говорит Исаия) заключили договор с смертью, чтоб она по вас никогда не приходила. «Рекосте: сотворихом завет со адом, и с смертию сложение. Не смертию умрете». Слепые! Сие, что вы говорите, все ложь. Прельщенные! Сие, на что уповаете, все суетно: положисте ложь упование ваше. Вы люди, умереть имеющие: «Вы же яко человецы умираете, и яко един от князей падаете» (Псал. 81:1). Вы произвели такой мятеж в свете для приобретения себе славы бессмертной, но слава ваша угасает как молния. Вы довели до муки душу для обогащения себя, но отходите наги в землю: а богатство ваше попадается в чужие руки. Вы сотворили палаты высокие, но одна темная могила будет жилище ваше. Вы обидели бедных, чтоб тем крайне распространить поместья ваши: но не остается вам больше ничего кроме только четырех пядей земли на умещение гроба вашего. А слва, а власть, а величание, а мечтание, а роскошь и приятная веселость прошедшей жизни, все только одна тень, которая мимо прошла.
Едина только вещь остается, имя: но и то редко доброе, а больше худое, имя, которое порицают люди бедные, что их обидели, друзья, что их обманули, самые наследники, для которых вы в муку попались. Пусть говорит сатанинский змий: «Не смертию умрете: Вы же яко человецы умираете, и яко един от князей падаете» (Быт. 3:4; Псал. 81:7).
Ничто так не известно, как человеческая смерть: прочее же все безызвестно. Хочешь ли по морю плавать; то неизвестно: богатством ль потеряешь, или счастливо путь скончаешь. Хочешь ли торговать; неизвестно ж: проторгуешься ль, или прибыль в торгу получишь. Хочешь ли богат быть; неизвестно ж: случится, что будешь весьма убог. Хочешь ли себе какой чин достать; есть безызвестно ж: может быть его не получишь. Многородие или недородие во всяких плодах есть безызвестно ж, война или мир суть безызвестны. Всяко добро и всяко зло есть безызвестно: все, что ни видишь, все, что ни имеешь, все, что ни уповаешь, есть безызвестно ж. Известна одна только смерть: хочется ли тебе или не хочется, конечно ты умрешь, «земля еси, и в землю» (Быт. 3:19) пойдеши. Сие есть определение Божие непреложное, злосчастье естества непременное. Подлежит «человеком единою умрети» (Евр. 9:27). О смерть, смерть, и как ты горька!
Горе мне, когда приидет тот час! Родители, братья и друзья, я вас оставляю! Жена и дети, я уже вас не увижу! Дворы, вотчины, богатства, суетные мои труды, теперь с вами расстаюсь! Чин, честь, утехи, веселость, ныне вас лишаюсь! Свет, пропадаешь ты теперь от очей моих! Жизнь и коль ты сладка! Смерть, и коль ты горька! И так, когда необходимо надобно мне умереть, то о чем я уже думаю; я землею нахожуся, и на что глядя горжуся; на что о таком всего нажитии тружуся, когда все сие единожды оставить мне должно; на что столь много в свете иметь хочу, когда в свете я не вечен; зачем столько пекусь о жизни моей, которая кончится, а не пекусь о душе моей, которая есть бессмертна; мне умереть надобно: и так я должен старание приложить, чтоб мне умереть с добрыми делами. Боже мой! Объяви конец мой. Боже мой! Скажи мне, сколько времени еще я прожить имею, дабы мне к тому приуготовиться. «Скажи ми Господи кончину мою, и число дней моих» (Псал. 38:5).
О сие то весьма неизвестно! Знаю я, что умру: но когда не ведаю: да не только я про то не знаю: но ни Бог, другие такие таинства мне открывший, не объявил мне о часе смертном, а наипаче скрыл его от меня вельми сокровенно, промышляя о спасении моем, чтоб не знать мне времени, и на всяко время быть бы мне готовым.
Во Евангелии мне подтверждает, что этот час приходит как тать, то есть, время которого мы себе не ожидаем. И того то ради надлежит нам осторожным быть. «Сего ради» убо будите готови, «бдите». (Мф. 24:44; Лук. 12:40). И сие безызвестие смерти коль есть страшно христиане!
И сперва да разрешим мы едино сомнительство, которое представляет нам великий Василий, основанное на Божественном писании. Смерти же приходят, упоминает он, пределом жизни исполнившимся, их же положи каждому праведный суд Божий, издалеча каждому от нас случай предвидящий. Сие значит, что Бог учинил человеческую жизнь изочтенну, и дал на житие человеку такие годы, положил им пределы, которых не может никто превзойти, и жить или больше, или меньше. Таким бы образом смерть не была безызвестна: ибо не могла б она прийти прежде уреченного времени, которое Бог определил: но слова Васильевы имеют иное толкование.
Сколько мы масла положим в лампаду, надобно лампаде и гореть столько времени, ни меньше ни больше, а только тогда лампада угасает, когда все масло в ней выгорит: но если лампада опрокинется, и масло прольется, или восстанет втер, либо какое дуновение, то лампада погасает и прежде времени. Сбереги лампаду от всякой противности, и лампада будет гореть до тех пор, пока до последней капли масло в ней выгорит. Подобным образом и жизни нашей разумеется: на сколько лет жизни дал нам Бог натурально, столько и жить надобно, а меньше того, ни больше. Да и конечно по последованию пути натуры, тогда приходит смерть, когда исполнятся определенные Богом годы. И так истинно есть реченное небоявленным учителем: смерти приходят пределом жизни исполнившимся. Но сколько противностей преодолевает жизнь; наиздравейшего Бог соделал тебя сложения, и по природе можешь ты прожить сто лет: но роскошь, пьянство, лакомство, невоздержность, труд и попечение, печаль и грусть, такие болезни и немощи не поядают ли половину лет жизни; по природе мог бы ты жить многое время, однако чрез силу жить тебе не можно. И потому прежде времени умереть ты принужден.
Естественной смертью надлежало бы многим умереть при последней старости, но насильственная смерть сколько из них похитила во младости; сколько потопило море, скольких побил гром, и сожгла молния; скольких подавило трясение, скольких подкосила нечаянная и внезапная смерть; сбереги от всех сих бедствий жизнь, и тогда не бойся умереть прежде исполнения пределов жизни. Да как можно ее сберечь, когда будущее скрыто, и не видит его глаз твой;
Бедный человек! Бережешься ты от неприятелей, а умираешь от приятелей: бережешься от моря, а потопаешь у берега: бережешься от неба, а постигает тебя бедствие на земле: бережешься от того, что видишь наяву, а тайного, чего ты не видишь, как убережешься; Легко уберечься тебе от оружия или от умыслов твоих неприятелей: ибо слышишь их угрозы, и чувствуешь в себе страх: но как убережешься от ада, коим скрытно тебя опоит, либо неверная твоя жена, чтоб ей выйти за другого мужа, либо бесчеловечный твой сын, чтоб ему скорее подхватить себе наследство, либо изменник твой слуга, от твоих неприятелей подкупленный; о сколько человеческих злоключений; Великие злобы, счастье неверно, внезапность нечаянная, и припадки частые! Берегись, сколько хочешь: откуда ты не бережешься, и откуда ты не опасаешься, оттуда к тебе смерть приходит.
Впрочем, о коль безызвестна есть смерть! И от того она коль страшна! Бедный грешник! И если придет к тебе смерть в тот час, когда ты ее не чаешь: если придет оттуда, откуда ее не ожидаешь: если придет и застанет тебя с блудницей на постели, с чужой женой в объятии: застанет тебя с руками наполненными крови бедных, с совестью отягощенной от стольких обид, с сердцем наполненным яда от ненависти: застанет тебя в такую пору, что не возымеешь уже времени призвать к себе духовника для исповедания, священника для Причащения себя: застанет тебя во всем неисправна: бедный грешник! Чем ты тогда будешь; потеряешь ли жизнь; не велика то беда: ибо надобно тебе единожды умереть. Потеряешь ли имение; и то не так убыточно: ибо не в имении твое спасение состоит. Но потеряешь ли вкупе и душу и спасение; где слезы к оплаканию такого злоключения; и в толикой беде находяся, как ты спишь без остережения; как ходишь без опасения; как живешь без покаяния; как не одумаешься единожды;
Когда сидел Господь наш Иисус Христос на тайной вечери, и обратившись к ученикам своим сказал: один из вас мне изменит. «Един от вас предаст Мя» (Мф. 26:21). Тогда услышавши такое слово ученики, возмутились, усомнились, стали друг на друга глядеть, и всякий о себе спрашивать: не я ли то придатель! «Еда аз есмь Господи!» На пример сказал бы вам кто, что все вы, которые находитесь здесь, и слушаете поучения, бессмертны есте: а когда бы сошел Ангел с неба, и сказал вам, что один из вас умрет, то бы всем вам надобно было в смятение и размышление прийти: глядеть одному на другого, и спрашивать друг друга, не я ли умру! Не я ли! «Еда аз есмь Господи!» но сие дело иное есть. Между учениками Христовыми один только находлся намеренным к Его преданию, да все сомневались, а вы все умереть долженствуете. Однако есть ли хотя один из вас кто такой, чтобы не подумал о себе сказать: еда аз есмь Господи!
Надлежит из вас каждому о себе подумать и сказать: уже известно, что умереть мне надобно: и так должен я приложить попечение, чтобы умереть исправным во благости Божией: да однако мне не сведомо, когда я умру: и так, есть ли времени тому не знаю, то надобно мне принесть покаяние, и быть всегда готовым. Таким образом смерть известная и безызвестная не может быть страшной.
Когда придет смерть, откуда и в которое время, человек к себе ее не ожидает. Когда придет она исторгнуть душу, столь крепко от здешнего света диржимую, столь сильно к здешней жизни прилепившуюся, и ввержет в гроб столь великое мечтание: тогда какое учинится насилие; какая болезнь; какое дело страшное; а кто думает, что он единожды умереть должен, тот мыслью рассуждает, что не ведает, когда умрет. И так помалу вырывается он от мира, помалу раскаивает те узы, кои его держат прикована к жизни, готовится он, исправляется ожидая воли Господней. Пусть придет смерть, что она ему сделает; закроет только у него очи, чтобы он не видел суеты мирской, и не плакал более о мирских злоключениях. Что она ему сделает; изведет его только от сея юдоли плачевной, и вселит в недра Авраама. Сия смерть не страшна, но сладчайша. Сном она упокоения, (как именует ее Святое Писание) и благополучнейшим путем от здешней печальной жизни к Небесному Царствию.
И так здесь все дело в том состоит, христианине, чтобы помышлять тебе всегда о смерти, дабы мог ты исправно жить, и еще исправнее того умереть. Аминь.
