Поучение в неделю 30 по Пятидесятнице
Он же слышав сие, прискорбен бысть: бе бо богат зело. (Лк. 18:23)
Рассуждая о богаче, представляемом ныне нам в Евангелии, находим в нем виды добродетелей. Он усердно желал слушать и исполнять закон Божий. Он с малых лет почитал отца и матерь, никого не обижал, не был ни убийца, ни вор, ни прелюбодей, ни лжесвидетель, человек, сколько видно, честный. Но когда Спаситель наш сказал, что совершенство добродетели требует, чтоб не только ближних любить, но благодетельствовать всем, чтоб добродетели основаны были на любви к Богу так, чтоб всякое пристрастие исчезало пред нею. Не видишь ли, сказал Христос, сколь много бедных? Небесный Отец дал тебе богатство для них, снабди их, и последуй Мне, живущему для других. Тогда-то открылось, что сребролюбие помрачало все его добродетели, оно ввело его в скучные размышления и воспятило шествовать путем спасительным. Прискорбен бысть: бе бо богат зело. Суета, в которую ввергло его богатство, объявши всего, закрыла от него блаженство, к которому руководствовал его Спаситель.
Но дабы изменить оную суету страсти и размышлений, и бедность порабощенных сребролюбию, будем мы о сем рассуждать на основании песни святого пророка Давида: Обаче всуе мятется всяк человек (Пс. 38).
Мятется он и, наконец, истребляется; мятется и прежде, чем остановится, поглощается; яко огнь возгарается, и яко трость испепеляется; яко буря поднимается, и яко прах земный попирается; яко пламень раздувается, и яко дым исчезает; яко цвет произрастает, и яко трава увядает; яко облак напыщается, и яко капля умаляется; яко пузырь надувается, и яко искра угасает. Мятется он и по ненасытной жадности вонь земную себе приобретает: мятется и, от мятежа ничего не получа, отходит. Его смятения, а других наслаждения; его труды, а других сокровища; его попечения, а других веселия; его печали, а других радости; его клятвы, а других выгоды; его грабления, а других в роскошах забавы; у него воздыхания, а у других во всем изобилие; у него слезы, а у других деньги: он в аде мучится, а другие напротив имениями его наслаждаются поя: Обаче всуе мятется всяк человек живый!
Человек, временной жизни лихва, смерти непреложный долг, удобоистощаемая природа; сего дни он угрожает, а завтра умирает; чего дни он в богатстве, а завтра во гробе; сего дни он в диадиме, а завтра в могиле; сего дни он в порфире, а завтра выносится на мертвенном одре; сего дни он между льстецами, а завтра между червями; сего дни он есть, а назавтра его нет; ныне он свирепствует, а вскоре оплакиваем бывает; во благополучиях он нетерпелив, а в злополучиях безотраден; самого себя не знает, а о превосходящем его любопытствует; настоящего не ведает, а о будущем мечтает; природою смертен, а гордостью, как о себе мнит, вечен; всякой болезни предлежащий он есть приступен, всякой страсти удобошественное прибежище. Виждь, возлюбленне, не морю ли уподобляются человеческие дела? Не оттуда ли смятенная жизнь соплетается? Не более ли мы на суше, нежели как на воде обуреваемся? Не сильнейше ли мы, нежели как ветры. На поражение друг друга поднимаемся? Не деньги ли, как сети, друг с другом нас сражают? Не так ли, как в буре морской, по всем странам мы обносимся?
Сей у оного село отнял, другой у того-то именем слугу уйти подговорил; и един о воде с соседом судится, а другой о воздухе с согражданином тягается. Иные в землемериях ссорятся, а другие на домозданиях друг на друга жалуются. Сей, чего не дал, получить себе старается, а оный, что получил, в неприеме оправдание приносит. Един лихвами не насыщается, а другой наличного лишить чрез тяжбы старается. Сей, находясь в скудости, печалится, а оный, во всем будучи доволен, мятется. Неимеющий поносится, а имеющий от наветов поражается.
Начальствующий подозревается, властитель ненавидим бывает. Зависти восстают междоусобные, ненасытство мучит, лихоимство царствует, ложь похвалами превозносится, взаимная друг ко другу любовь уклонилась, истина землю оставила, дружба до стола токмо предел себе имеет. И так земля уже более злодеяний сносить не может, воздух до самого неба заразился. За деньги жизнь безжизненна быть стала, за деньги свободные стихии от нас проданы. Мосты по дорогам мытари содержат; земля по жребиям разделена; воды под чужим владением находятся; воздух продажам подвергается; десятин и даней сборщики, а с ними и мытари грады заняли; богатые о попечении истаевают; заимодавцы от многомыслей иссыхают; грабители жизнь возмущают: сребролюбцы судилища испровергают; купцы с несчастьями борются; клеветники ложью торгуют; друг на друга ложно мы доводя, клятвы истребили.
И так всех во злодеяния вверженых пророк видя, и жизнь окаевая, говорит: Обаче всуе мятется всяк человек живый! Человек ли токмо, о пророче, мятется? Разумное ли токмо создание укоряется? Ничего я в животных, или стихиях мятущегося не обрел. Мятутся, говорит он, воды, и опять успокояются; трясется земля, и паки утверждается; восстают ветры, и опять утихают; мятется всякий зверь, и по насыщении укрощается; поднимается вверх пламень, и по сожжении подложенной ему вещи угасает; а человек мятущийся над деньгами, никогда не престает. Получил ли он что едино, на другое взирает; сторичное усугубить тщится; при толь многих имениях, и еще толикие собрать старается, и нимало от собирания не отстает, дондеже самого его кончина приберет. Кажется, что и злато, жалуясь на них, испускает таковой глас: За что вы, сребролюбцы, меня, богатство, путаете? За что меня аки беглеца премногими узами вяжете? Что меня яко друга обнимаете, и яко злодея связываете. Если вы хотите меня успокоить, то выпустите меня и в руки убогих.
Но кто-либо скажет: детям (де) я собираю богатство, дабы они не наследовали убожества. Изрядно: многомечтательный богач настоящих обстоятельств не ведает, а о будущих печется; о себе самом не знает, а о детях размышляет! Погребен ли он будет, того не ведает, а о наследниках советует. О, безумный! Скажи мне свой конец, и тогда уже о детях ты утверждай. Скажи мне о обстоятельствах сегодняшних, и тогда я тебе поверю и в завтрашних. Что ты себя и по смерти обманываешь и прельщаешь? Почто ты хочешь и мертв быть, и ругательство себе иметь? Почто ты определяешь о том, что Богу делать надлежит? Бог промыслит о детях твоих. А ты прежде. Нежели расположишь о их наследии, дай отчет в добром имения твоего употреблении. Почто ты сиротам принадлежащее у себя содержишь? Почто ты. Прошение их слыша, на них негодуешь якобы дом твой от них разоряется? Они просят своего, а не твоего. Богатство тебе для них вручено, а не с тобою рождено. Что ты взял, то отдай, а нужным на свою потребу пользуйся: ибо тебе давать, а не принимать повелено.
Довольно тебе, что Бог десницу к тебе чрез нищего протягивает. Дождь с неба изливающий, капли меди у тебя просит; громом гремящий и молнией блистающий, умилостивись, тебе говорит; небо облаками одевающий, вретища у тебя испрашивает. Довольно тебе того, что нищие, как Бога тебя умоляют. Давай, снабдевай, милуй, да сам помилован будешь. Но ты ни оком воззреть на них не хочешь, и на прошение их не преклоняешься. Отдай им их собственное до наступления судного дня. Отдай их собственное, что ты имеешь по немногом времени получить. Имеют они Отца у себя Царя, отдай им их собственное, и возьми от Отца их себе уверение. А какое, скажешь ты? Понеже сотвористе единому сих братий моих меньших. Мне сотвористе (Мф. 25:40). Ибо призирающий нишего и убогого, не токмо рукописание греховное раздирает, но и обязательное письмо в займе приемлет, то есть слово глаголюще: Подающий нищему, взаим дает Богу (Притчи, 19:17). Богу мы подадим взаим милостыню, да от Него примем себе человеколюбия воздаяние.
Но о коль премудро речение: Милуяй нища, взаим дает Богу! Для чего не сказано: милуяй нищего дает Богу, но дает взаим? Ведает Писание нашу скупость: поняло оно, что ненасытство наше, на богатолюбие взирая, приумножения ему требует. И сего-то ради не рекло просто: милуяй нищего дает Богу, дабы не за простое подаяние и воздаяние ты вменил, но, милуяй нищего взаим дает Богу, дабы именование займа корыстолюбец, услышав, на милость приклонился. Милуяй нишего взаим дает Богу.
Когда Бог от нас взаим емлет, то Он нам должник. И так чем ты хочешь Его иметь: судиею ли или должником? Должник почтение заимодавцу оказует, а судия судимого нимало не боится. Но когда ж, скажешь ты, Господь отдаст оный долг? Выслушай со вниманием евангельские слова: Егда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своея, поставит овцы одесную себе, а козлища ошую. Тогда, речет сущим одесную Его: приидите благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложения мира. А за что? Взалках бо, и дасте Ми ясти: возжадахся, и напоисте Мя: наг бех, и одеясте Мя: в темнице бех, и приидосте ко Мне (Мф. 25). Истощим убо лежащее имение во утробы нищих: ты, может быть, и сверх потребы насыщаешься, и в роскоши, и в платье, и в иных забавах многозлата расточаешь, и скотов наделяешь, а нищий ничего из сих у тебя не требует, но токмо глад утолить, и нужную и дневную для себя пищу принять, чтоб живу быть и не погибнуть; но и сего учинить не хочешь. Чем же оправдишься в день оный страшный ты. Столь нерадивый спасения своего строитель?
Сего ради, доколе еще время есть, буди человеколюбив, и раздай излишняя имения неимущим, да будешь истинный последователь Христов, и вечных благих воздаяния обрящешь. Их же буди всем нам получить благодатью и человеколюбием Его. Аминь.
