В неделю о слепом
«Даждь славу Богу: мы вемы, яко Человек Сей грешен есть. Аще грешен есть, не вем: едино вем, яко слеп бех, ныне же вижу» (Ин.9:24)
Трудно, слушатели, такова другого найти порока, к которому бы столь склонны и скоры были люди, как ко осуждению и злохулению своих ближних. Такое говорит негде Иероним, похотение к злу сему вошло в мысли человеческие, что и которые далеко от иных убегают пороков, в сие зло, аки в последнюю дьявольскую сеть впадают. И Иппонийский Августин в слове двести втором о времени: Большая самая, говорит, часть человеческого рода без разбора к осуждению скора и готова быть является, хотя между тем никто не хочет себе так от другого судиму быть, как хочет сам другого судить. Происходит же сей порок наипаче от злобы и ненависти человеческой на ближнего своего, и других сюда принадлежащих вин, особливейше же рождается он от зависти.
Когда человек обладан бывает завистью, то уже обыкновенно или охуляет чем-нибудь того добродетели, которому завидует, или обличает, и увеличивает всеми мерами являющееся в нем некоторые греховные припадки, или которые хотя и на ум тому не прихаживали, сам выдумывает и приписывает ему пороки, понося притом за них пред всяким явно или тайно как бы за самые истинные. Можете вы, слушатели, приметить сие на тех людях, которые в нынешнем Евангелии о Христе говорят слепому: Даждь славу Богу: мы вемы, яко Человек Сей грешен есть. Какие бо се люди судят здесь Христа: ведаете. Они суть те завистники великих и преславных дел Христовых, которые между собой в другое время рассуждая о нем говорили: Что сотворим, яко Человек Сей многа знамения творит. Аще оставим Его, вси веру имут Ему. Смотрите ж убо, как хитро осуждают, или паче клевещут они на Христа. Первое говорят, что аки бы нельзя им потаить Его грехов, как весьма тяжких, понеже было бы то великое нерадение о славе Божией. И сие то знаменуют оныя их слова. Даждь славу Богу. Второе утверждают ложь свою тем, что они люди ученые, ибо были фарисеи, знали, в чем грех, в чем спасение, и никогда б не стали о Нем говорить, что Он грешен, ежели б не прежде совершенно сами уведали о том.
О, когда б и мы, слушатели, не скоры были ко осуждению и злохулению наших ближних. И сего то ради рассудим, коль тяжек и мерзок Богу грех есть осуждение и злохуление на ближнего, а наипаче еще сопряженное бессовестною клеветою.
По всему, слушатели, примечать можно, что люди нынешнего века за малый и почти за никакой грех ставят осуждать, хулить и поносить ближних своих. Понеже едва ли которая компания или беседа проходит без того, где ни соберутся, в церкви ли, в дому ли, или на пиру у кого, та и первая у них там забава, что пересмеивать чьи-нибудь дела, перецеживать слова, хулить житие и обхождение. Но ежели приникнем глубочае в естество сего греха, познаем, что он есть из самых первых, и чуть ли не тяжчайший еще всякого греха. Многие лучше бы убийство пострадать на теле хотели, нежели потеряние своей славы. Сам Павел, Павел, говорю, который вся благая мира сего за уметы вменял, негде говорит: Добрее мне паче умрети, нежели похвалу мою кто да испразднит. Прочее, убийца вредит себе только, и того, кого убивает, злословяй же ближнего своего, первое себе вредит, понеже как пчела ужаливши человека, сама непременно погибает, так и злословяй во-первых; свою погубляет душу. Второе, злословимого понеже вводит его в печаль, а иногда и во отчаяние, что не только временную, но, без сомнения, и вечную жизнь у человека отнимает часто. Третье, послушающего злословия его понеже бо и той, поверивши его словам, в тое ж осуждение впадает. Итак, троих вкупе убивает такой человек.
И сие от рассуждения естества сего греха познаем мы. Можем же познать тяжесть его и от установленного на него тяжкого от Бога наказания. Что бо говорит Христос во Евангелии: Аще кто речет брату своему, рака: повинен есть сонмищу, аще ли же речет кто уроде повинен есть геене огненней. Да и самою вещию, Хам, осудивый отца своего проклят стался, Мариам, сестра Моисеева, за злословие на брата своего проказою лютою поражена была, фарисей за осуждение мытаря сам осуждение подъял от Бога, не помоществующу притом ничего ему ни посту его, ни милостыни. Не думает ли же кто, то чрезвычайной в сих примерах употреблено строгости: нет, по самой правде и достоинству дела, без всякого излишества, разве еще с снисходительством немалых поступлено. Возьмите только вы в рассуждение одно то, что когда осуждает человек кого из своих ближних, похищает на себе суд Божий, по оным Иакова апостола словам: Осуждаяй брата своего, закон осуждает, аще ли же закон осуждаеши, то неси закона творец, но судия. А понеже един есть законоположник и судия могий спасти и погубити, то кто ты сделался осуждаяй друга, видишь ли, видишь ли, чье звание на тебе похитил, видишь ли, в чье дело вступил, и по сему несть воистину никакого помилования достоин, но достоин всякого наказания и муки, особливо же еще потому, что сам весь во грехах будучи, другого грехи судить принимается. Кто бо из нас от всякого порока чист похвалится быть пред Богом? А что ж Христос сказал во Евангелии, когда привели к нему фарисеи жену в прелюбодеянии ятую, которую по закону надлежало побить камением: Иже, рече, без греха есть в вас, тот прежде верзи камень на ню. И как же бы сие Богу не досадно было, когда мы не только камение, но и целые горы воздвигаем на ближних наших, сами будучи нечисты пред ним и мерзки душею и телом. Воистину можно теперь сказать, что приятнейший Богу может быть и грешник не осуждающий, нежели и праведник осуждаяй.
Но доселе говорили мы больше о осуждающих ближнего своего в деле. Что ж, каким бы уже именем назвать, или чему уподобить надлежало того, который бы, не видя никакого за своим ближним худа, вымышлял на него клеветы различные: лгал бы, и поносил его так, как бы целое у него бревно беззаконий в оке было, хотя б и сучка одного видать никогда не случалось. Уподобляет таких людей пророк аспиду: Изостриша, рече, язык свой яко змиин, яд аспидов под устнами их. Тож подобие и у Златоустого святого видим мы клеветнику приписано, где читаем так: Человек еси да не изблюеши яд аспидов: человек еси, да не пременишися в зверя. Сего бо ради даны тебе уста, да врачуеши ими другие язвы, а не да уязвляеши. Но однакож мало мне кажется назвать клеветника и шепотника аспидом или зверем. Самое пристойное ему имя диавол.
Возглашают от радости во Апокалипсисе ангелы, что свержен диавол с неба. Для чего ж не поминают в словах своих, что диавол, но что клеветник? Ныне, говорят бысть спасение, и сила, и царство Бога нашего, и облак Христа его. Яко низложен бысть клеветник братии нашея. Свержены будут, конечно, как диавол, со временем и все подражающие ему во оклеветании своей братии. Свержены будут и здесь со своих степеней в последнюю бедность. Ров бо изрый и ископавый, падет в яму юже содела, говорит пророк. Свержены будут и по смерти в езеро горящее, куда и первоначальный оный клеветник свержен с неба, как читаем в том же Апокалипсисе: Идоложрецем бо, написано там, и всем лживым, часть им в езере горящем огнем и жупелом, еже есть смерть вторая. Блажен же притом обрящется, кто не приклонит к ним ушей своих. Блажен, кто не приимет поношений на ближняя своя, как сказано негде.
Но когда уже начали мы рассуждать о разных родах злохулителей, не минем и тех, которые не только лгут просто на ближних своих, но и самыя еще их преизящные добродетели в превеликие обращать стараются пороки, да тем самим лучше помрачат добрую их славу, подражая злобному сатане оному, который как не мог за Иовом накакого приметить порока, стал опорочивать его добродетели пред Богом тем, что аки бы он не ради любви Божией делал их, но только того ради, что Бог благословлял жизнь его всяких благ временных изобилием. Еда, ресе, туне чтит Тя Иоа? Ты ли оградил еси внешняя и внутренняя дому его, и дела руку его благословил еси, и скоты многи сотворил еси? Но посли руку Твою, и коснися всех, яже имать, увидишь, аще не в лице Тя благословит он. Сей род злохулителей, слушатели! Есть паче всех тяжчайший и несноснейший Богу. Что можно особливо познать от оных слов Иисуса Христа: Всяк грех и хула отпустится человеком: а яже на Духа хула, не отпустится ни в сей век, ни в будущий. Где через хулу на Духа Святаго ничто больше не разумеется, как те слова, которыек поношению чудесных действий Христовых, всякия силы человеческия далеко превосходящих, и одному точию пристойных Богу, произносимы были от злохульников Иудеев.
А понеже таковы ж суть и все те, которые плоды и действия Духа Святаго в каком-нибудь человеке нечистому приписывают духу, например, прилежного называя тщеславным, ревности по Бозе наполненного – гневливым и бешеным, то пусть смотрят, ежели суть в нас такие охотники, в какую они бездну самовольно низвергают себя. Только ради памяти паки и паки подтверждается вам, слушатели, что все почти учители церковные называют грехом против Духа Святаго, противление явленной истины, то есть, когда и самая совесть, например, мне свидетельствует добро что быть, а я толкую то во зло. Также и братоненавидение в духовных благих, то есть когда ненавижу я кого за то, что он добродетельно живет, и от той ненавести всячески погибели ему проискиваю. Прямо бо таковый противится благости Духа Святаго, которого преисполнением всякая в нас растет и умножается добродетель.
И того ради молим вас, именем самого Господа Иисуса, да удерживаем язык наш от зла, и устне наши, да не оклеветают, или озлословствуют когда кого напрасно: то хотяб и делом самим мы приметили в ком худо, всячески бы от осуждения его блюлись. Что нам до его? Своему он господу стоит или падает, силен же Господь и восставите его, а мы кто есмы, чтобы судили чуждему рабу? Нам есть сего и кроме других за нами самими смотреть. Мняйся бо стояти, сказано, да блюдется, да не падет. Что ж, как еще и сами мы не совсем исправны пред Богом, то уже и подавно надобно нам о других молчать, но только говорить со святым Ефремом: Даруй ми, Господи, зрети моя прегрешения, а от чуждих пощади раба твоего, молить Бога с Давидом.
Впрочем не только сами мы от осуждения, клевет и поношений на ближних наших да бежим, но и тех, которые любят в том упражняться изощряя язык свой яко меч на всякого. Отженем от нам далеко, по примеру помянутого Давида: Оклеветающаго, рече, тай искренняго своего, сего изгонях, гордым оком с сим не ядях. Что когда сделаем, конечно, и чужим грехам не примешаемся, и нашим собственным удобее получить прощение у Бога возможем. Аминь.
