Притча о милосердном самарянине
В сегодняшнем евангельском чтении в сжатой форме выражена вся суть пути христианина. Первые заповеди говорят нам о том, что мы должны любить Бога всем сердцем, всем разумом, всеми силами своими, всем своим существом, и своего ближнего, как самого себя. Любить — то есть предпочесть все то, что дорого для любимого человека, тому, что дорого нам. Любить Бога — то есть жить так, вернее, быть теми, о ком Он мог бы возрадоваться. Это значит, что в нашей жизни не должно быть ничего чуждого Ему. И здесь мы сталкиваемся со второй заповедью, которую не понял законник: что мы должны любить своего ближнего, как самого себя, любить до самозабвения.
Зачастую мы думаем о себе, что мы достойные христиане, так как чувствуем в своем сердце теплоту любви к Богу. Но этого недостаточно. Испытание этой любви — в том, чтобы разделить с Богом любовь к ближнему. Я вспоминаю печальный эпизод в своей жизни, когда мой отец спросил меня: «Какая у тебя самая большая мечта?» Я был молод тогда и ответил: «Быть с Богом наедине». Тогда он посмотрел на меня с грустью и сказал: «Ты еще и не начал быть христианином». Потому что если мы любим Бога, то должны с Ним разделить Его заботу о всем мире и о каждом человеке в этом мире.
Давайте в связи с этим возьмем за указание это короткое событие в жизни Христа, эту притчу. Мы никогда не сможем узнать, насколько мы любим Бога. Это трудно, потому что так легко обмануться. Даже когда мы говорим, что кого-то любим, может наступить момент, когда самолюбие, равнодушие, ссора положат конец, пусть и на время, взаимной дружбе и близости. Но для любви к Богу есть истинное мерило: как ты относишься к ближнему, что он для тебя значит. Если он ничего не значит, если он — как прохожий, если он просто стоит у тебя на пути или если ты уделяешь ему внимание, только когда у тебя хорошее настроение, то это значит, что ты еще не начал любить Бога, а также разделять с Ним Его любовь к миру.
Так давайте задумаемся над этим, зададим себе соответствующие вопросы и переоценим свою жизнь. Аминь.
Митрополит Антоний Сурожский, 30 ноября 1997 г.
