Рецензия на книгу “Лицевые синодики Николо-Сольбинской пустыни. XVIII век”

В рецензии анализируется книга К.Г. Капкова и Л.Б. Сукиной, представляющая первую полную публикацию лицевых синодиков Николо-Сольбинской пустыни XVIII в. Отмечается как высокий научный уровень подготовки издания, так и качественное полиграфическое оформление книги. Данная публикация вносит существенный вклад в изучение практик церковной коммеморации, истории книжной культуры в России.

«Оно – с высокой мудростью завещано нам людьми святой жизни» – так писал А. И. Солженицын о поминовении усопших. – «Ушли родители, уходят сверстники. Куда уходят? Кажется: это – неугадаемо, непостижно, нам не дано. Однако с какой какой-то преда́нной ясностью просвечивает, мерцает нам, что они – нет, не исчезли. И – ничего больше мы не узна́ем, пока живы. Но молитва за души их – перекидывает от нас к ним, от них к нам – неосязаемую арку – вселенского размаха, а безпреградной близости»^[1].

Эти слова могли бы стать эпиграфом к новой книге Л. Б. Сукиной и К. Г. Капкова, в которой впервые была осуществлена научная публикация лицевых синодиков Николо-Сольбинского монастыря XVIII века^[2]. Данный труд имеет важное историографическое значение не только потому, что интерес к синодикам как весьма информативному источнику не ослабевает на протяжении последних ста пятидесяти лет^[3], но и потому, что новая публикация продолжает серию исторических трудов, посвященных более чем пятисотлетней истории обители^[4].

Авторы – К. Г. Капков, руководитель Научного отдела Николо-Сольбинского женского монастыря Переславской епархии, и Л. Б. Сукина, доктор исторических наук, заведующая кафедрой Института программных систем им. А. К. Айламазяна РАН – успешно справились с непростой задачей: выдержанное в строгом академическом стиле издание органично «разбавлено» прекрасными миниатюрами синодиков; безусловным достоинством книги является ее качественное полиграфическое исполнение.

Практика публикации синодиков уходит корнями еще в XIX в., тем не менее, большинство их изданий чаще всего представляет или полностью фототипическое воспроизведение памятника (что затрудняет его прочтение для обычного читателя), или же «выборку» наиболее значимых фрагментов с информацией об отдельных родах поминаемых (а это в свою очередь не дает получить представления о памятнике в целом)^[5]. С целью избежать этих крайностей, публикаторы прибегли к полнотекстовому типографскому воспроизведению текстов синодиков, а красочные миниатюры, предваряющие поминальные записи, воспроизвели фототипическим способом.

Первая глава книги, подготовленная К. Г. Капковым, посвящена описанию Большого и Малого сольбинских синодиков^[6] в контексте истории обители. Учитывая, что это единственные сохранившиеся на сегодняшний день поминальные книги монастыря (остальные погибли в период революционного лихолетия начала XX в.), уникальность этих памятников русской книжности XVIII в. трудно переоценить.

Большой синодик предположительно был составлен в период с 1707 по 1718 г.^[7], в период восстановления пустыни после векового запустения (последствия Смутного времени) архимандритом Варлаамом (Высоцким). Описание жизни и подвигов этого удивительного человека, духовника царской семьи Петра I, включая его жену, сестер и сына^[8], и, возможно, заказчика составления Большого синодика, достойно отдельной книги. Тем более удивительно, что монастырь на Сольбе был возобновлен по указу царя Петра тогда, когда монашеская жизнь на Руси переживала не лучшие времена и даже угасала.

Малый синодик был создан позднее, в 1760-е – 1770-е гг. и в отличие от первой, более объемной книги, «предназначался для частого поминовения в алтаре во время литургии (за упокой и за здравие), а также на панихидах»^[9].

Публикация этих церковных памятников позволяет тем самым восстановить прерванную молитвенную связь прежних насельников и нынешних насельниц Николо-Сольбинского монастыря. И в этом, в известном смысле, промыслительным образом повторилось то, что произошло в монастыре три столетия назад, когда возрождение монашеской жизни в обители началось именно с возобновления поминания преставившейся братии.

Вторая глава издания, написанная Л. Б. Сукиной и непосредственно предваряющая публикацию поминальных записей, представляет собой исторический очерк о синодиках как оригинальном явлении книжной культуры средневековой Руси и России Нового времени.

Феномен церковного поминовения усопших имеет давнюю историю и восходит еще к первым векам христианства. На Русь эта традиция пришла из Византии после принятия крещения и соблюдается до сих пор.

Изначально в церковной практике использовался т. н. «вселенский синодик», соответствующий чину Торжества Православия, на котором провозглашалась вечная память всем заступникам православной веры^[10]. Несмотря на то, что сегодня этот чин совершается в первое воскресенье Великого поста в сокращенном виде, тем не менее, молитва обо всех усопших православных христианах остается одной из доминант этого церковного чинопоследования.

Второй тип синодика знаком почти каждому православному христианину – теперь мы называем его «помянник». Бытование книжечки чаще всего небольшого, карманного формата, в которой человек мог записать для молитвенного поминовения живых и усопших сродников, также уходит корнями в средневековье. Правда, изначально подобного рода синодики использовались в монастырях для поминовения церковной и светской властей, братии, а также вкладчиков и благодетелей монастыря^[11], а уже позднее (надо полагать – с развитием книгоиздания и повышением уровня грамотности населения) они стали использоваться в частных, домашних молитвах.

И, наконец, третий тип синодика представлял собой литературный сборник, или «антологию текстов, в которых повествуется о судьбе души после смерти тела и обосновывается необходимость церковного поминания усопших»^[12]. Несмотря на различие литературных предисловий к синодикам (выделяют три редакции, составленные в XV–XVII вв.), всех их объединяет строгая трехчастная композиция: грех (несчастье) – молитва – отпущение грехов (спасение)^[13].

Бытование синодиков на Руси отмечается еще с XI в., но в церковный обиход они вошли только после Стоглавого собора 1551 г., на котором была жестко регламентирована обрядовая сторона церковной жизни. Смутное время начала XVII в. не только не прервало эту поминальную традицию, но наоборот даже усилило ее, так что «бунташный век» стал «временем расцвета синодика как памятника русской книжности»^[14]. Однако духовный подъем, увы, продолжался недолго – дух протестантизма с его отрицанием необходимости молитв за усопших постепенно охватил почти все сферы жизни, в том числе и церковную, что естественно привело к угасанию данной практики к концу XVIII в.^[15] Тем более удивительно, что в монастыре на Сольбе сохранились для потомков именно синодики секулярной эпохи – для чтения, поминовения и назидания.

Лицевые, т. е. иллюстрированные миниатюрами, синодики вошли в широкое употребление уже в XVII в., а в конце столетия стали изготавливать и гравированные синодики^[16]. Обильно иллюстрировалась не только «догматическая» часть помянника, где обосновывалась необходимость литургического поминовения усопших^[17], но и «литературная» часть, в основном состоящая из небольших нравоучительных рассказов о необходимости добродетельной жизни на земле ради получения посмертного воздания (спасения). Нельзя не согласиться с Л. Б. Сукиной, что «лицевой синодик служил своего рода духовным «Домостроем» для русского человека допетровского времени, внушая ему правила благочестивого поведения»^[18].

Предваряет публикацию синодиков их подробное археографическое описание, которое позволяет сделать вывод о том, что перед нами – уникальный памятник, редкий образец церковной коммеморации XVIII в.^[19] Несмотря на невысокую степень их сохранности (к сожалению, отразились отнюдь не идеальные условия их хранения), тем не менее, сольбинские синодики позволяют составить определенное представление о церковной поминальной практике эпохи российского Просвещения.

Большой и Малый синодики, несмотря на различия в их объеме, имеют схожую структуру. В обоих текстах поминания о здравии и об упокоении предваряют догматические и литературные предисловия с миниатюрами.

Открывает Большой синодик миниатюра с изображением Голгофского креста – символа страданий и смерти Спасителя за весь человеческий род^[20]. Вся земная жизнь человека – подготовка к переходу в вечную жизнь: «О смерте! Почто мне не оповеда своего приходу, дабы стерегся от тебе к своему исходу?» («О смерть, зачем не оповестила меня о своем приходе, чтобы остерегся тебя к своему исходу?») – восклицает автор от лица умершего в стихах «о погребении человеков»^[21]. Что же нужно для того, чтобы приготовить себя к переходу в иную жизнь? Необходимо нам приобрести настоящих друзей, которые суть «вера, надежда, любовь, милостыня, человеколюбие и прочих добродетелей полк», которые и будут нашими «ходатаями» в загробной жизни^[22].

Об опасностях неверного пути, ошибочности погони за миражом предупреждает читателя «Повесть об Ионе – худоумном человеке»^[23], часто встречающаяся в синодичных предисловиях XVII в. Получив после смерти своего друга большое, но неправедно нажитое наследство, Иона, подобно евангельскому богачу, не раздал богатства нуждающимся на помин души усопшего, а решил «собирать сокровища для себя, а не в Бога богатеть» (Лк. 12:21)^[24]. Праздная жизнь «худоумного Ионы» не только не принесла ему мнимого счастья, но погубила и его семью, и «тако нерадиво живущи, вси изомроша безвременно и во Аде мучими суть» («И так нерадиво живучи, все они умерли безвременно и были мучимы в аду»)^[25].

Но ничто не предрешено в жизни человека и Господь всегда и каждому дает время на покаяние: и как уже на кресте помиловал и первым ввел в рай покаявшегося разбойника, так и предстательством Девы Марии помиловал искренно почитавшего Богоматерь разбойника Домицела, который будучи уже казненным, смог принести перед священником покаяние за свои грехи: «Глава же его не преста глаголати, дондеже ко иерею грехи своя исповеда» («Голова же его не переставала говорить, пока не исповедала священнику свои грехи»)^[26].

Миниатюры Малого синодика в сюжетном плане повторяют изображения Большого синодика, однако среди них появляются иллюстрации т. н. «малой эсхатологии», т. е. «учения о посмертном воздаянии каждому лицу после его кончины, зависящем от соотношения его добрых и злых земных дел»^[27]. Среди них мы видим: принятие ангелом души праведника во время кончины, ее вознесение на третий день на небо для поклонения Творцу, созерцание райских блаженств и адских мук и, наконец, решение участи человека на сороковой день^[28]. Отдельные миниатюры посвящены необходимости церковного поминовения и молитвы за усопших^[29].

Поминальная часть Большого синодика открывается с молитвы обо всех усопших православных христианах^[30]. Обращает на себя внимание иерархичность поминовения: сначала молитва об упокоении возносится о преосвященных митрополитах, затем патриархах, далее поминаются великие князья и только за ними – усопшие цари и царицы с их родными, крупные вкладчики монастыря, монашествующие. Далее порядок нарушается в силу того, что имена в синодик вносились по мере необходимости, вследствие чего выдержать строгую последовательность было невозможно^[31].

Примечательно, что, несмотря на устранение патриаршества Петром I и фактическое подчинение церкви государству, в монастыре все равно продолжали соблюдать традицию поминовения в первую очередь церковной власти, а лишь затем светской. И в этом нет ничего удивительного: церковь по своей сути не является исключительно земным учреждением, поэтому она живет по другим законам, подчиняется иной иерархии. Церковь вообще находится вне политики и молится за всех, поэтому среди внесенных в поминальные записи мы можем увидеть как самого царя Петра^[32], так и тех, кто некогда участвовал в стрелецком бунте против него^[33].

Когда пролистываешь страницы с бесконечным перечислением имен представителей различных родов, знатных и незнатных, известных и забытых, то невольно может возникнуть вопрос: а что дают нам сегодня эти имена? Этих людей по большей части мы не знали и не узнаем, зачем же нам читать и знать о них?

Но синодик – замечательный источник не только по истории тех или иных родов или семей, но и в широком смысле по психологии человека позднего Средневековья и раннего Нового времени.

На страницах синодиков мы часто встречаем обширные генеалогические древа дворян, князей, крестьян, монашествующих. С одной стороны, похвальное стремление подать поминовение за всех своих родственников свидетельствует о том, что люди искренно верили в спасительность церковной молитвы о живых и усопших. Но, с другой стороны, в подчас небрежном занесении имен в синодики^[34] проявлялся, увы, распространенный и сегодня формализм как со стороны поминавших, так и со стороны тех, кто «заказывал» поминовение: если для первых молитва подчас превращается в механическое чтение имен, то для последних это становится удобным предлогом переложить на чужие плечи молитву за своих родных.

Обращает на себя внимание факт, что в род мирских людей подчас вносились имена монашествующих, в том числе имевших священный сан. Трудно предположить, что в роду мирянина могло быть большое количество людей, принявших постриг, скорее всего, в список вносились имена особо почитаемых или духовно близких усопшему монашествующих. А это говорит о том, что представления о родственных связях русского человека Нового времени были куда более простыми и менее формализованными, чем сегодня, поскольку родство определялось не только по крови, но и по духу.

Издание снабжено указателем упоминаемых в синодиках храмов и монастырей^[35], географических названий^[36], известных вкладчиков^[37], а также братии монастыря^[38], что чрезвычайно облегчает работу с таким специфическим источником.

Безусловно, публикация синодиков Николо-Сольбинской пустыни – знаковое событие в новейшей церковной историографии. Хочется надеяться, что книга будет востребована как специалистами в области изучения книжной культуры, так и исследователями церковной истории России синодального периода. Издание может представлять особый интерес для практиков-генеалогов, а также специалистов по исторической ономастике и топонимике Переславского уезда XVIII в.

Литература

1. Алексеев А. И. Синодик Чудова монастыря в Московском Кремле // Вестник церковной истории. – 2019. – № 3-4 (55-56). – С. 5 – 239.
2. Капков К. Г. Тьма. Трагедия. Террор. История разорения Николо-Сольбинского монастыря и судьбы 8 его обитателей, 1918–1938. Проблемы прочтения следственных дел. (Труды Научного отдела Николо-Сольбинского женского монастыря Переславской епархии. Историческая серия. История Николо-Сольбинского монастыря. Кн. 1.) – Местечко Сольба; М., 2020. – 336 с. – илл.
3. Никанор, еп. Синодик Двинского Михаило-Архангельского монастыря. (Памятники древней письменности. Т. CXVII.) – СПб.: тип. И. Н. Скороходова, 1896. – 31 с.
4. Синодик Нижегородского Вознесенского Печерского монастыря 1595 года. Синодик архимандрита Трифона. – Н. Новгород: Издательский отдел Нижегородской епархии при Вознесенском Печёрском монастыре, 2010. – 704 с.
5. Солженицын А. И. Поминовение усопших // Солженицын А. И. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 1. Рассказы и Крохотки. – М.: Время, 2006. – С. 570.
6. Сукина Л. Б., Капков К. Г. Лицевые синодики Николо-Сольбинской пустыни. XVIII век (Труды Научного отдела Николо-Сольбинского женского монастыря Переславской епархии. Историческая серия. История Николо-Сольбинского монастыря. Кн. 2.) – Местечко Сольба; Переславль-Залесский; М., 2021. – 352 с. – илл.

М. А. Князев. Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского

 

[1] Солженицын А. И. Поминовение усопших // Солженицын А. И. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 1. Рассказы и Крохотки. – М.: Время, 2006. – С. 570.

[2] Сукина Л. Б., Капков К. Г. Лицевые синодики Николо-Сольбинской пустыни. XVIII век (Труды Научного отдела Николо-Сольбинского женского монастыря Переславской епархии. Историческая серия. История Николо-Сольбинского монастыря. Кн. 2.) – Местечко Сольба; Переславль-Залесский; М., 2021. – 352 с. – илл.

[3] См.: Никанор, еп. Синодик Двинского Михаило-Архангельского монастыря. (Памятники древней письменности. Т. CXVII.) – СПб.: тип. И. Н. Скороходова, 1896. – 31 с.; Синодик Нижегородского Вознесенского Печерского монастыря 1595 года. Синодик архимандрита Трифона. – Н. Новгород: Издательский отдел Нижегородской епархии при Вознесенском Печёрском монастыре, 2010. – 704 с.; Алексеев А. И. Синодик Чудова монастыря в Московском Кремле // Вестник церковной истории. – 2019. – № 3-4 (55-56). – С. 5–239.

[4] См.: Капков К. Г. Тьма. Трагедия. Террор. История разорения Николо-Сольбинского монастыря и судьбы 8 его обитателей, 1918–1938. Проблемы прочтения следственных дел. (Труды Научного отдела Николо-Сольбинского женского монастыря Переславской епархии. Историческая серия. История Николо-Сольбинского монастыря. Кн. 1.) – Местечко Сольба; М., 2020. – 336 с. – илл.

[5] Сукина Л. Б., Капков К. Г. Указ. соч. С. 43–44.

[6] Синодики получили такие наименования соответственно своим физическим размерам, а также объему.

[7] Сукина Л. Б., Капков К. Г. Указ. соч. С. 16–17.

[8] Там же. С. 18–22.

[9] Там же. С. 35.

[10] Сукина Л. Б., Капков К. Г. Указ. соч. С. 47.

[11] Там же. С. 48–51.

[12] Там же. С. 51.

[13] Там же. С. 54.

[14] Сукина Л. Б., Капков К. Г. Указ. соч. С. 57.

[15] Там же. С. 58.

[16] Там же. С. 65–70.

[17] Там же. С. 60–61.

[18] Там же. С. 63.

[19] Там же. С. 76–83.

[20] Сукина Л. Б., Капков К. Г. Указ. соч. С. 88.

[21] Там же. С. 90.

[22] Там же. С. 102.

[23] Там же. С. 118–130.

[24] Там же. С. 118.

[25] Там же. С. 128.

[26] Сукина Л. Б., Капков К. Г. Указ. соч. С. 134.

[27] Там же. С. 62.

[28] Там же. С. 277–287.

[29] Там же. С. 289–291.

[30] Там же. С. 138–143.

[31] В Малом синодике в основном поминается о здравии и об упокоении братия монастыря, а затем широкий круг лиц, поэтому подробный анализ о нем в рамках рецензии представляется излишним.

[32] Сукина Л. Б., Капков К. Г. Указ. соч. С. 150.

[33] Там же. С. 171, 172.

[34] Там же. С. 24.

[35] Сукина Л. Б., Капков К. Г. Указ. соч. С. 337–338.

[36] Там же. С. 339–342.

[37] Там же. С. 343–346.

[38] Там же. С. 347.