Случай за Рождественским богослужением и отстранение царской семьи от церковных служб
25 декабря, на праздник Рождества Христова, в Благовещенской церкви после литургии был отслужен молебен чудотворной иконе «Знамение», привезенной в храм по распоряжению епископа Гермогена из Абалакского мужского монастыря. Во время рождественской службы произошло событие, вскоре серьезно повлиявшее на духовное окормление Императорской семьи. Приведем свидетельства очевидцев.
Пьер Жильяр вспоминал: «Праздник Рождества Христова, и мы отправляемся в церковь. По указанию священника диакон провозгласил многолетие (молитва о продлении дней Императорской фамилии). Это было неблагоразумно со стороны священника и могло только повлечь за собой репрессии. <…> Этот инцидент омрачил светлые впечатления, которые должны были сохранить об этом дне. Он окончился для нас новыми притеснениями, и надзор за нами стал еще более строгим».
Комендант губернаторского дома полковник Евгений Степанович Кобылинский впоследствии дал следующие показания следователю по убийству Царской семьи Николаю Алексеевичу Соколову: «Диакон [по указанию священника Васильева] отхватил многолетие Государю, Государыне <…> Солдаты, как услышали это, подняли ропот. Вот из-за этого пустячного, но совершенно никому не нужного поступка о. Васильева и поднялась целая история. Солдаты стали бунтовать и вынесли решение: убить священника или, по крайней мере, арестовать его. Кое-как, с превеликим трудом, удалось уговорить их самим не предпринимать никаких репрессивных мер, а подождать решения этого дела в Следственной комиссии. Епископ Гермоген тогда же услал о. Васильева в Абалакский монастырь, пока не пройдет острота вопроса. Я поехал к нему и попросил дать другого священника. Был назначен соборный священник о. Хлынов.
Этот случай, во-первых, совершенно разладил мои отношения с солдатами: они перестали доверять мне, и, как им не доказывал обратное, они стояли на своем: «А! Значит, когда на дому служба бывает, всегда их поминают». И постановили: в церковь совсем семью не пускать. Пусть молятся дома, но каждый раз за богослужением должен присутствовать солдат. Едва мне удалось вырвать решение, чтобы семья посещала церковь хотя бы в двунадесятые праздники. С решением же их, чтобы за домашними богослужениями присутствовал солдат, я бороться был бессилен».
Назначение солдата при богослужении подтвердила и няня при Царских детях Александра Александровна Теглева: «После многолетия, провозглашенного в церкви диаконом Их Величествам, солдаты перестали пускать Их в церковь. Богослужения совершались на дому, причем на богослужении присутствовал представитель от солдат».
Почему священник Алексей Васильев провозгласил это многолетие, однозначно ответить сложно, вероятно, им руководило желание выделиться и/или он был нетрезв.
Известно, что отец Алексей помогал Царской семье передачей «с воли» писем и продуктов, в том числе от Анны Александровны Вырубовой, но, к сожалению, делал это едва ли не напоказ. Нередко он представлял себя окружающим связным Царской семьи с внешним миром, тогда как афишировать это не имело смысла. Помимо скандала с многолетием, еще долго муссировавшегося в Тобольске и дошедшего до Москвы, есть сведения, что отец Алексей вселял в Царскую семью мысль об организации, готовящейся их освободить, — подпольном Братстве святого Иоанна Тобольского. Следствие по убийству Царской семьи установило, что это была фикция, никаких организаций, планировавших спасение Венценосцев, не существовало.
После отстранения священника Алексея Васильева к Царской семье был определен протоиерей Владимир Хлынов. Это назначение владыки Гермогена выглядит весьма логичным: отец Владимир был первым белым священником епархии по должности, образованным и, очевидно, пастырем, тонко чувствовавшим трагизм ситуации.
К.Г. Капков, руководитель научно-исторического отдела Николо-Сольбинского монастыря
