Старец Иосиф и умная молитва

Я погрузился в воспоминания и вспомнил, как мы начинали, какой была эта малая закваска, первое братство вокруг блаженного нашего старца, который сейчас пребывает на небесах. Он находится посреди океана любви Божией и сейчас принимает воздаяние за труды своей аскетической жизни, утешение и упокоение от слез своих. Ибо он проливал неиссякающие слезы, реки слез, не только из-за покаяния в грехах, но и из-за боли человеческой, и из-за грехов многих людей. Проливал он и слезы великой и безбрежной любви к нашему Богу Отцу. О, знали бы вы, как он Его любил!

Но и нашу Пресвятую Богородицу, которую постоянно называл «Мамой» и «Матерью», он также невыразимо любил. Поэтому и Пресвятая Дева удостоила его упокоиться в великий день Ее Успения!

Блаженнейший мой старец всё оставил в юном возрасте, пришел на Святую Гору, устремился в пустынь в поисках духовного руководителя и подвизался со всей силой своей души. Он желал найти подвижника, который питается только травами и бодрствует всю ночь в трезвении. Он постиг смысл монашеской жизни, прежде всего из просвещения Божиего и из Писаний, и затем - сколько было сил, подвизавшись в миру, испытывая самого себя, сможет ли он стать настоящим монахом. В пустыне он искал пещеры и ниши в земле, и когда слышал, что где-то находятся духовные люди, подвижники, отшельники, он бежал туда как молодой олень, чтобы найти источник и так утолить свою духовную жажду.

Сначала он подвизался в пещере святого Афанасия, в пещере святого Петра Афонского и преподобного Нила Мироточивого. Искал, но никак не мог найти духовного руководителя, которого хотел, чтобы научиться от него точному монашескому образу жизни. Он подвизался, постился и совершал бдения. Он пытался самостоятельно познать так называемую умную молитву, с помощью духовных поучений и отдельных советов, которые он получал от разных духовных отцов. Он так к ней стремился, что беспрестанно молился об этом Богу. Он очень сурово подвизался. И по прошествии времени благой Бог привел к нему друга и спутника - старца Арсения, который тогда тоже был молодым.

Так они вдвоем стремились найти духовного наставника. Они провели год в этих поисках. Затем старец прибыл в пещеру святого Афанасия, где у него кое-что произошло с одним подвижником, и он отчаялся. Искуситель воспользовался тем, что он искал и не находил наставника, какого хотел, и посеял помыслы: «И в пустыни впал я в страстное состояние. Не найти мне такого наставника, как я ищу. Возвращаться к мирской жизни? Зря я пришел сюда!» — и столько еще, что умел преподнести изобретатель зла.

С этими помыслами он пришел в одну расщелину и, опечаленный, с великой душевной болью стал плакать день напролет, призывая Пресвятую Деву помочь и удалить помыслы отчаяния. Он думал, что в случае неудачи будет обязан вернуться в мир и начать снова с нуля, работать для того, чтобы жить. Он плакал, молясь и умоляя: «Помоги, Пресвятая Дева, я достиг зенита отчаяния. Я пришел сюда, чтобы умереть или обогатиться духовно. Не для того, чтобы стать только внешне монахом!»

И к закату солнца, глядя на маленькую церквушку Пресвятой Богородицы, находящуюся на вершине Афона, на секунду он ощутил в сердце своем некую духовную росу, некий духовный ветерок, как будто Дух Божий спускался от церкви и входил в его душу. И тогда он почувствовал, что в его сердце сама собой произносится молитва, без труда, без стараний, но с великой радостью: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». Как только он это почувствовал, то удивился и сказал: «Что со мной было сейчас? Как внутри меня говорится молитва? Я так долго старался, но прежде не чувствовал этого!»

И когда он увидел, что молитва движется, принося ощущение блаженства и счастья, то сказал: «Может быть это и есть умная молитва, о которой я читал в книгах трезвенных отцов?» И так он ушел из этого ущелья и отправился в свою пещеру, закрылся в ней и стал следовать тому способу, которому учили отцы, как начинают говорить молитву через вдох и выдох. Он сел на скамейку и начал вдыхать и выдыхать, говоря: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя». Через час молитвы он почувствовал, что вышел из себя и как бы находится в некоем небесном пространстве, во свете Божием, внутри блаженства и счастья, и сказал себе: «Лучше мне остаться здесь и не возвращаться в суетный мир и к трудностям жизни». Однако через какое-то время, которое он не мог определить, он вновь творил умную молитву, сидя на скамейке. Это было началом молитвы, и это точно было даром Божиим. Нечто подобное почувствовал и святой Максим при поклонении Пресвятой Богородице, и с того времени его молитва уже не останавливалась.

На следующий день, когда он молился таким же образом, он испытал восхищение ума и увидел, что вся пещера засияла, и перед ним явились три юноши, подобные ангелам Божиим, которые держались за руки и пели вместе: «Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся. Аллилуия» (Гал. 23:27). Ангелы пели долго, и радость Старца была невыразима.

Молитва, которая была дарована ему от Бога столь чудотворным способом, распространилась в его душе и не останавливалась до последнего его вдоха. Словно некий другой человек молился в его сердце. Благодаря преизбытку благодати он достиг многих духовных состояний и видений, познал тайны Божии, однажды после долгой молитвы был введен в Горний Иерусалим и увидел Рай Божий. Он познал небесный мир, посетил патриарха Авраама и лоно его. И всё это показывает, как с помощью благодати Божией старец соделал монахом своего внутреннего человека. Он говорил мне: «Бог меня удостоил познать всё таинство умной молитвы!»

Мой старец вел великую борьбу против демонов. В течение восьми лет он жестоко воевал против бесов, не только днем, но и во время бдения, и во сне. Чем больше демоны воевали против него и понуждали его подвизаться, тем больше обогащала его благодать Божия. Мне он сказал:

- Чадо мое, в великих искушениях я осязаемо познал благодать Божию!

Как-то дьявол начал против него брань, и в тот момент, когда старец только засыпал, лукавый производил некий шум или еще что-то, и будил его, так что потом он не мог уснуть. И так целый месяц враг будил его очень рано, и старец не имел отдохновения на бдении, не мог подвизаться как должно. Естественно, в отсутствие отдыха его очень одолевал сон, и каждый день он очень уставал. С одной стороны, природная потребность, а с другой злоба демона утруждали его во время бдений. Постепенно он начал терять терпение, потому что уже был изнурен, ибо по особому промышлению лишался благодати Божией.

Однажды, когда бес пробудил его очень рано, он посмотрел на часы, и с мыслью, как же он будет совершать бдение, ведь он не поспал нужное время, чтобы отдохнуть, расстроился, почувствовал почти негодование, вышел из келии и, увидев, что солнце еще высоко, сказал Богу:

- Боже мой, неужели и произволение человека демоны победят? Тогда что же ему остается, чтобы подвизаться?

И услышал сладостный голос, который говорил ему:

- Разве ради Моей любви ты не претерпишь всё это?

Конечно, старец понял, откуда этот голос, и пал на землю, и начал плакать, рыдая от великой любви.

- Да, Господи, ради Твоей любви я буду терпеть!

И его душа исполнилась Божиим миром, и тогда прекратилась эта брань.

Среди многих своих наставлений он говорил: «Если вы не подвизаетесь сейчас, когда вы молоды, когда рядом с вами ваш руководитель, то когда вы начнете подвизаться? Когда придет старость? Когда страсти отвердеют? Когда мы уйдем из жизни? Сейчас время подвизаться. Пусть на вас вооружатся все страсти. Мы поможем вам на деле познать благодать Божию и лукавство демонов. Сейчас не время для нерадения». И он нам советовал, чтобы во время бдения, в качестве отдыха от умной молитвы, мы занимались созерцанием, исследовали самих себя, в чем мы сделали ошибку, принимали решение исправиться, и после того, как наш ум насытится созерцанием, возвращались к умной молитве.

Каждый вечер, завершив молитву, он проводил некую проверку, «сводил духовную кассу», обращал взор на себя и исследовал свою душу, не захвачена ли она чем, не отступила ли где-то, не совершила ли какую-то ошибку, и затем принимал решение на следующий день положить новое начало.

В этом постоянном устремлении ему удалось, благодатию Божией, освободиться, избавиться от страстей и достигнуть того, что, как говорил он мне в последние дни перед смертью: «Чадо мое, внутри меня я переживаю целый Рай, переживаю внутри себя счастье Божие! Подвизайся, понуждай и ты себя, пока ты юн, чтобы освободиться от страстей, и когда достигнешь моего возраста, то окажешься в том состоянии, которое является предвкушением Рая! Это живая надежда на спасение, гарантия будущего блаженства, тот залог, который ты представишь, восходя ко Христу».

Весь этот труд привел его к совершенству, что подтверждают его предсмертные состояния. Он не испытывал укоров совести и ожидал смерть как праздник, как избавление от давления мира, поскольку он желал увидеть Лик Божий! Мне он доверительно говорил: «Чадо мое, всё, что меня занимает - как я перейду мост смерти, остальное же всё "улажено" с Богом!»

Мои юношеские годы, проведенные рядом со Старцем, были прекрасны, несмотря на его суровую и неуклонную линию. Может быть, сегодня это кажется трудным и невыполнимым, но тогда для нас это было очень важно. Это был необходимый фундамент. Чем более глубоким будет фундамент, тем более крепким и прочным станет дом. Мы жили в девственном месте. Я с трепетом восходил на крутой подъем и чувствовал прекрасное благоухание, подобное благовонной смоле. Мы проводили в бдении всю ночь, особенно летом, когда ночь коротка.

Каждый день мы переносили тяжести, взваливали груз на спину и поднимали его по дороге вверх. Вечером - бдение. Только открыв глаза, мы сразу начинали молитву. Относительно чистоты бдения - нам, послушникам, требовалось проходить ее «на отлично». Нам полагалось совершать бдение от заката солнца, но до этого мы должны были поспать 3-4 часа. Поспали ли мы в положенное время или нет, если возникала какая-либо причина или искушение, в любом случае на закате солнца нам нужно было подняться, встать и начать бдение. Не бдеть было невозможно. Со стороны старца не было никакого снисхождения, чтобы брат не совершал бдения. Часто мы не могли спать из-за жары — келия буквально кипела!

И хотя мы падали от утомления и отсутствия сна, когда наступал закат, мы должны были стоять на ногах и пять часов в молитве бороться со сном. Один стоя, другой на скамейке, третий где-то еще, мы вдыхали и выдыхали имя Иисуса. Мы подвизались изо всех сил. Нас одолевал сон - мы противостояли. Тогда мы выбегали из каливы на холод, в дождь, в снег, в мороз. Чтобы не уснуть и не пропустить бдение, предпочтение отдавалось брани, страданию, даже если мы не понимали молитвы. Достаточно было того, что мы совершали бдение и сражались.

Я испытывал такую брань от утомления и от беса, что стоя видел сны, но не отступал. Как я бил себя, какие жестянки таскал, как я бился о камни и стены! Я сражался пять часов со сном и выкрикивал молитву, не в силах ее понять. И потом приходило духовное состояние, отдохновение, мир, чистота ума, словно после часов молитвы я обрел великое духовное счастье. И сон как рукой снимало. А после того, как он чудесно исчезал, я получал известие, что помимо утомления был и демон сна, который воевал со мною.

Много раз, когда я приходил вечером, и старец выходил из каливы, я говорил ему:

- Геронда, я хочу спать. Сон меня одолевает!

- Держись крепко, держи оружие, не бойся. Посмотри вниз, на лодки, где всю ночь горят фонари и ловят рыбу. Они бодрствуют ради материального, ради земного, чтобы что-то принести в свою семью. Они ловят рыбу при фонарях и смотрят, не пришла ли рыба, чтобы известить тех, кто на большой лодке. Чтобы получить маленький заработок, они бодрствуют всю ночь. А мы разве не будем бдеть ради духовного улова, ради всецелой награды от Бога, ради еще большей благодати! Смотрите, чтобы бдение не проходило без слез. Слезы должны быть спутником монаха, иногда из-за его грехов, иногда же за других людей. Монах должен достичь того, чтобы плакать от любви Божией!

Так мы занимались работой днем и молитвой ночью. Это был устав нашего братства. День мы проводили в трудах послушаний, ночь же проводили в молитве. Делание и созерцание. Должно быть и то, и другое, чтобы монах мог получить пользу. Старец нас постоянно наставлял в бдении и говорил нам, насколько оно полезно, какова духовная польза, насколько оно обогащает человека, как держит его в трезвении и каковы дары умной молитвы. Это и многое другое для нас, молодых, кто был рядом со Старцем, стало краеугольным камнем, глубоким фундаментом, на котором было построено то, что ныне существует.

Конечно, во всем первым был он. Он шел впереди. Жизнь его была постоянным плачем, не только ночью, но и днем, и когда он делал крестики, я видел, что его одолевает плач.

Он оставался по семь-восемь часов закрывшись в келии, во мраке, в затворе, в течение всей ночи, чтобы заниматься трезвением в умной молитве и в созерцании Бога. Он сидел там, наклонив голову, и постоянно говорил: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя». И когда действовала Божественная благодать и ум находился в состоянии просвещения, то он оставлял молитву и начинал созерцание умом. Если же снова не находил созерцания и ум ускользал, то он снова низводил его в сердце и извлекал пользу.

Так и от молитвы, и от созерцания он получал пользу, и проходили часы, а он их не замечал. Он говорил: «Молишься, молишься и думаешь, что только начинается молитва! И если ум хочет ускользнуть, то снова происходит его привлечение, которое низводит его в сердце. И постепенно в результате этой тонкой работы человек совершенствуется изнутри, сердце всё больше очищается и приобретает сердечную молитву. Когда приходит это состояние, тогда не требуется вдох и выдох при Иисусовой молитве. Только ум следует сердцу, которое говорит эту молитву, и это состояние называется сердечной молитвой».

И если иногда он не чувствовал сразу посещения Божия, он призывал его. Я, бывало, немощный и боримый сном, выходил раньше и, перебирая четки, прогуливался и подходил к его каливе. Ради пользы я внимательно слушал и несколько раз слышал, как он пел по-своему тропари из Последования по исходе души, из пострига в великую схиму и другие. Иногда он вспоминал примеры других подвижников. Так он старался преодолеть трудности и призвать благодать Божию, прикоснуться к ней, и завершал великим плачем. Когда он выходил, лицо его сияло от благодати. Я подходил к нему, и он сам, поскольку я робел спрашивать о глубоких вещах, говорил мне:

- Прежде чем вы пришли сюда, это место было полно демонов. Я столкнулся с великой демонской бранью. В течение месяца во время молитвы я видел, словно в кино, как проходили передо мною демоны, лица черные, ужасные, они приходили каждый вечер, чтобы меня устрашить, чтобы я ушел. И я сказал себе: «Я пробуду здесь месяц, и если в течение месяца они не уйдут, я пойду к отцу Арсению». На тридцатый день дело было закончено. И вы, дети мои, пришли и нашли место очищенным. Вы не представляете, какой труд я приложил. Все священники изгоняют бесов, чтобы они ушли в пустынные места. Кажется, что бесы пришли сюда. Они собрались все вместе большим числом и устроили против меня великую брань.

Днем во время послушания, поскольку мы были в пустыни и рядом с нами никого не было, мы говорили молитву громко. Старец нам постоянно говорил:

- Выкрикивайте молитву, не прекращайте ее совсем. Кричите весь день: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя». Молитва заключает в себе всю благодать, и призывающий Имя Иисусово вкушает ее многообразными способами. При произнесении молитвы вслух блуждающий ум собирается от рассеяния, и сразу начинает ощущаться наслаждение. И тогда ум начнет приобретать, его стяжанием становится Имя Иисусово. Чем больше он отгоняет и уменьшает парение, тем больше исполняется молитвой. Когда ум восприимет молитву целиком, тогда начинает открываться сердце, и молитва сходит в него. И когда после долгих лет разностороннего всеобъемлющего понуждения человека сердце восприимет молитву и постоянно занимается ей, то тогда создается сердечное состояние, которое знаменует царственную победу молитвы над страстями и подчинение страстей под державу Иисуса, Который царствует через Свое Божественное Имя.

Я подходил к нему и говорил:

- Геронда, мое горло, моя гортань болят от молитвы. Я словно глотаю лезвия!

- Не бойся! Ничего страшного, с тобой ничего не происходит, продолжай. Не останавливайся. Пусть всё болит. А ты держись молитвы. Она тебя спасет, произноси молитву еще больше.

Когда старец выходил из келии после семи-восьми часов молитвы, то он сиял и был преисполнен благоухания, как будто вокруг было много лилий, как будто это был рай из цветов! Поверьте мне, когда, как новоначальные, и мы так произносили молитву, то стояло такое благоухание, какое мы не могли объяснить! Всё благоухало, даже наши бороды. И воздух из нашей груди на выдохе выходил с великим благоуханием!

Конечно, были и помыслы. Иногда гордости, иногда нерадения, то один, то другой. Старец всегда учил нас совершенно презирать помыслы и не придавать им значения: «Держись молитвы. Бушует буря, но она пройдет. Идет нападение, но оно закончится. Когда ты противостоишь, когда крепко удерживаешь передовую, когда не теряешь своего дерзновения, то так или иначе оно пройдет. Это тактика дьявола - напасть, чтобы прорвать линию фронта, сломать стену, направить сокрушительный поток помыслов, сокрушить и обрушить всё, что найдет в твоей душе». И конечно, помыслы удалялись.

Всё это он говорил нам для поучительного примера и для обогащения нашего опыта. Его жизнь была некоей свечой молитвы, которая поднималась ввысь, была столпом света, восходившим к небу, и оттуда изливала свет в его душу. Он наставлял нас простыми словами, но главным образом сама его жизнь говорила обо всем. Он нас укреплял, он нас вооружал и рассказывал нам истории о смерти, которые были очень полезны. Мы жили как чужестранцы, и наше созерцание было о другом мире, когда мы уйдем в другую жизнь.

Он также тщательно следил за празднословием. Он не позволял нам разговаривать. Осуждения не существовало. Когда кто-то собирался что-то сказать, то старец пресекал это: «Здесь не место для новостей и известий. Только молчание и молитва. Ничего другого. Мы пришли сюда не для того, чтобы впустую проводить время. Дьявол поджидает, бодрствует, бегает туда-сюда как лев в поисках, кого бы поглотить (1 Пет. 5:8), кого бы найти в нерадении и в состоянии невнимания, чтобы его похитить. Следует помнить об этом». Если нам предстояло куда-то идти, то шли мы не вместе, но порознь, чтобы произносить молитву и не разговаривать, чтобы не осуждать. Для чего? Мы принимали меры, чтобы «не давать места дьяволу» (Еф. 4:27), который ищет возможности ввергнуть нас в грех.

Однажды, после трапезы, когда он лег спать, какие-то люди постучали в калитку, и он позвал трех-четырех отцов, келии которых были рядом (моя келия и келия Старца были подальше), чтобы этих людей не пускали, потому что мы хотели отдохнуть, чтобы потом совершать бдение, чтобы предстать пред Богом. Прежде всего мы должны предстать чистыми пред Богом. Он не позволял приходить людям для бесед, чтобы ум сохранялся нерассеянным, неутомленным. Он обращал большое внимание на разговоры, чтобы дьявол не заполучил их как документы, а мы бы потом провели ночь в рассеянии и впустую.

В какой-то период у него были немолодые послушники, которым трудно было слушаться и соблюдать дисциплину. Из-за этого нарушался монашеский распорядок и трезвение Старца, он прогонял послушников, но те не уходили. Однажды вечером, на молитве, когда он много плакал, он увидел в келии свет и в естественную величину Крест с распятым на нем Христом, с рук и ног Которого течет кровь, и Он ему говорит:

- Я столько и столько претерпел ради людей, а ты не терпишь этих послушников, которых ты принял!

Старец сильно заплакал, ибо он почувствовал великую любовь Божию, укрепился и стал терпеть. После этого они сами ушли.

Как я вам уже говорил, когда старцы были одни, прежде чем мы пришли, когда они собирались куда-то идти, в какой-либо монастырь, то разделялись, держали между собой дистанцию и говорили молитву: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». Они не шли рядом, чтобы дьявол не победил их празднословием, а потом не началось осуждение и тому подобное.

Садился ли старец на корабль, чтобы добраться от Святой Анны до Дафни, или куда-то еще, опустив голову, он читал: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя». Подходил один брат, или еще кто-то, чтобы поговорить с ним:

- Как поживаете, отец Иосиф, как дела, как поживает братство?

- Хорошо, хорошо. Благословите. Господи, Иисусе Христе, помилуй мя!

Вот мы, когда к нам кто-нибудь подходит, немедленно открываем дверь, принимаем его и начинаем бесконечные разговоры, в результате которых на душе и на совести остается тяжесть из-за преступления заповедей Божиих и старца. Какая великая разница между прежними отцами и нами сейчас, и кто знает, какими будут монахи, которые придут нам на смену!

Глава освященного и богопросвещенного моего старца Иосифа благоухает всё более и более, и он продолжает нас учить оттуда, где находится:

«Дети мои и внуки мои, я с вами и помогаю вам с неба, потому что сейчас я рядом с Богом. Я оставил это тело, что чувствовало боль, подвергалось болезням, нападениям и т. д., и теперь совершенно свободен от этой земляной раковины, душой я нахожусь перед лицом Трисвятого Бога и предстательствую за вас. Дети мои и внуки, молитесь, сколько можете. Молитва освящает человека. Имя Христа нашего, сладчайшего Распятого, несет в себе все Божественные благодатные дары, и когда оно поминается, ниспосылает их, и человек становится причастником таинств!»

Так мы были научены, так увещеваю и я вас, отцы мои, следовать сему. Произносите молитву во время работы, потому что тогда благословляется послушание, освящается место, с пользой проводим время, человек вооружается Божественной силой и становится неуязвимым для дьявола. Также каждый должен, как может, быть весьма внимательным к своему бдению. Будем бодрствовать, отцы мои, будем молиться, будем совершать наше правило, умную молитву. Нас ожидает небо, нас ожидает Горний Иерусалим, нас ожидает Рай, нас ждет любовь ангелов, Христос открыл для нас Свои объятья!

Поскольку мы знаем от отцов и из нашего малого опыта, что Имя Иисусово является для нас катапультой, будем держаться молитвы - этого символа победы. Ибо Имя Христа нашего, нашего любимейшего Бога, Который распялся ради нас, уничтожает демонов, опаляет и бичует их. Везде, где слышится это Имя, демоны убегают, атмосфера очищается, радуются ангелы-хранители наших душ. И в вышине стоит Христос с венцом, ожидая, кого увенчать первым. Демоны будут неистово искать, кого бы застигнуть в нерадении, лености, у кого бы украсть молитву, а потом посеять в нем разнообразные помыслы. Но мы будем крепко держать штурвал в бурях и штормах. Имя Христово будет нам компасом, и мы будем принимать Его благословения свыше.

Когда я нахожусь наверху в моей келии, я часто слышу, как проходит какой-нибудь отец, говоря: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя». Я иду в мастерские, туда, где изготавливают ладан, и всё место гудит от молитвы, как пчелиный рой: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». Радость моя неописуема, столь много у меня благопожеланий, но вы их не слышите. И если так радуюсь я, человек, то подумайте, какова радость Христа, Который слышит Свое Имя, и каково огорченье дьявола! И ангелы празднуют и говорят: «Выкрикивайте, отцы, выкрикивайте сие благословенное имя. Дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных, и преисподних» (Флп. 2:10).

Имя Иисусово есть благоухание. Святитель Григорий Палама говорил, что из ноздрей молящегося умной молитвой исходит благоухание. И в другом месте он говорил: «Умная молитва называется и райской молитвой, потому что монах предстоит пред лицом Божиим, как и первозданные люди. Называется она также молитвой Госпожи Богородицы и Апостольской, потому что ей учили святые апостолы».

Давайте восклицать, отцы мои, давайте призывать нашего Христа нам в помощь. Этому имени подобает господствовать в нашей жизни. Держитесь имени Иисусова. Пусть им гудит это место, пусть освящается, пусть радуются ангелы. Будем призывать и имя Пресвятой Богородицы, великой Матери нашей, Которая борется за нас, Которая постоянно спешит, Которая постоянно наблюдает за нами всем сердцем Своим. Она вместе с Богом нашим призвала нас сюда в Свой Сад. Она и Бог являются всем для нас. Она и кормилица, и врач, и промыслительница наша. Она предстательствует, Она умоляет, Она преклоняет колени и умилостивляет, и упрашивает Сына и Бога Своего за нас, когда мы совершаем ошибку, или предупреждает, когда к нам должно прийти какое-либо зло. Мы перед Ней в неоплатном долгу. И как же мы возблагодарим Ее? Она не хочет от нас ничего другого, кроме внимательной монашеской жизни.

Она является Предстательницей в особенности и этого святого места, но также в любом месте, где почитается Имя Сына Ее и Ее имя, Она становится Защитницей и помощью. Зачастую Она действует с быстротой молнии! На Нее мы с верой возлагаем всегда наши надежды, на Матерь милости и щедрот, потому что Она есть единственная возможность предстательства перед Богом.

Помолимся, чтобы предстательством Ее, святого моего Старца и вашего духовного дедушки, Бог даровал всем нам дух молитвы. Аминь. Буди.

Старец Ефрем Филофейский «Искусство спасения»