Таиный монастырь на Сольбе
К 1917 году в Российской Империи было более 1000 монастырей, где в общей сложности проживали примерно 10 000 монахов, 10 000 послушников, 15 000 монахинь и 60 000 послушниц.
Немало из насельников погибло в годы Гражданской войны. Многие вынужденные покинуть свои обители устраивались в миру, но соблюдали обеты, принятые ранее.
Монахиня Азария (Бузакина), возглавившая сестер после их изгнания из обители в декабре 1918 года, не оставила своего открытого служения Церкви и в пик гонений.
В 1920-е годы в органах власти она состояла на учете как «староцерковница на должности псаломщика» в селе Романовском Александровского уезда Владимирской губернии. На апрель 1937 года монахиня Азария служила псаломщицей в Покровской церкви города Кольчугино Владимирской области. Согласно отчету советских органов, придерживалась «Сергиевской ориентации [то есть входила в каноническую Церковь] с именем по монашеству “Авария”[!]».
Бывшая помощница настоятельницы Николо-Сольбинского монастыря игуменьи Макарии Дарья Ивановна Глухова на октябрь 1937 года работала уборщицей на вышивальной фабрике «Новый мир» в Переславле. Неизвестно, была ли она пострижена, но ее знали именно как монахиню (хотя и под мирским именем).
О послушницах Анне Васильевне Никитиной и Агриппине Акимовне Кукушкиной мы скажем далее, в отдельных очерках.
Бывшие насельницы старались обустраиваться рядом со старыми монастырскими церквами, одно время действовавшими как приходские. После закрытия Сольбинского монастыря многие из сестер разошлись по своим родственникам, проживавшим в близлежащих селах, и не переставали посещать монастырскую Успенскую церковь вплоть до ее закрытия в 1937 году. Фактически они представляли собой негласную монашескую общину.
В условиях все возрастающих гонений монашествующие переходили на нелегальное положение, устраивая богослужения на дому.
Согласно воспоминаниям старожилов сел, ближайших к Николо-Сольбинской обители, «кроме хождения в храм Божий, сестры часто собирались по домам для совместной молитвы. С радостью принимала их в своем доме молодая вдова Фекла Григорьевна Еремеева из деревни Маншино. Ее дочь вспоминает, как отправляли ее погулять, предупредив, чтобы замок навесила с улицы — пусть все считают, что в доме никого нет. Молились долго, пели, читали».
Тайная монашеская община бывших насельниц Николо-Сольбинской пустыни принимала к себе и новых сестер. Окормлял общину игумен Игнатий (Иван Хрисанфович Савочкин), настоятель Успенской церкви с 1923 по 1937 год (кроме времени своей ссылки в 1930–1933 годах). Вероятно, отец Игнатий осуществлял тайные постриги даже в середине 1930-х годов.
10 августа 1937 года игумен Игнатий был арестован, а 20 августа ― расстрелян. Он проходил по групповому делу, подробно рассматриваемому нами далее. Несмотря на перегруженность подобного рода дел лживыми данными, критический анализ позволяет выделить из его материалов определенные фактические сведения о негласной общине монашествующих на Сольбе.
В показаниях некоторых духовных лиц порой пробиваются отдельные фразы, по стилю, лексике и содержанию, отличающиеся от речевых штампов, безграмотных и бессодержательных предложений, принадлежавших следователю. Так, в показаниях благочинного иеромонаха Климента (Константина Андреевича Гусева) только один абзац, где рассказывается о монастыре на Сольбе, построен грамотно.
Отец Климент подтвердил, что при бывшей монастырской церкви существовала община «из бывших монашек и вновь вовлеченных в монашество, давших обещание на безбрачную и скромную монашескую жизнь. Связана эта группа была своим внутренним монастырским уставом и дисциплиной и по существу представляла собой тот же монастырь, но в скрытой форме и с той разницей, что это монашество проживало не на территории монастыря, а в деревне среди населения».
В показаниях иеромонаха Паисия (Ивана Платоновича Елисеева) также говорится: при Сольбинской церкви «существует тайный монастырь с теми же уставными монастырскими правилами и обязанностями по соблюдению для себя монастырских порядков, при той лишь разнице, что монашество не проживает на территории монастыря, а разбросано по селениям, в отдельных случаях километров за 20 от монастыря».
Несколько фраз в этих показаниях схожи, что может говорить об их зависимости друг от друга, но в целом данная информация логична и поэтому ее вряд ли стоит подвергать сомнению. Насельницы, жившие рядом с церковью, должны были ее посещать и не могли не общаться.
Отметим, что иеромонах Паисий (Елисеев) был определен в Сольбинскую церковь незадолго перед арестом и успел провести в Успенской церкви только две службы.
Сольбинская община, согласно данным допроса отца Паисия, состояла из «человек пятнадцати», а в обвинительном заключении на игумена Игнатия говорится, что состав общины был «до 20 человек».
Всего в следственном деле фигурирует десять имен сестер подпольного монастыря. Причем в одном случае речь может идти об одном и том же лице, то есть с уверенностью можно говорить лишь о девяти матушках, упоминаемых в деле. В некоторых случаях неясно, идет речь о монашеских или мирских именах и приняли ли сестры тайный постриг.
Назовем этих замечательных женщин, сохранивших верность Церкви и своему призванию:
1) Анна Васильевна Шенина, родом из крестьянской семьи деревни Старово Переславского уезда. Поступила в Сольбинскую пустынь в 1907 году и до закрытия монастыря проживала в качестве послушницы. Исполняла клиросное послушание. На 1909 год ей исполнился 21 год. К 1937 году Анна служила старостой бывшей монастырской Успенской церкви и проживала в деревне Старово.
2) Мария Ивановна Скотникова, родом из крестьянской семьи деревни Слинцыно Ростовского уезда. Поступила в Сольбинскую пустынь в 1908 году и до закрытия монастыря проживала в качестве послушницы. Исполняла разные послушания, в 1915 году была певчей. На 1909 год ей исполнилось 19 лет. После революции одно время проживала в маленькой келье, устроенной на колокольне. На 1937 год служила сторожем бывшей монастырской Успенской церкви. Согласно воспоминаниям старожилов, Мария Скотникова зарабатывала «стеганием одеял на пяльцах. Рисунок для этого подбирался специальный, а стегала так, что одеяло выходило одинаково красивым с обеих сторон. Стегание одеял было главным источником скудного дохода всех проживавших по деревням монахинь».
3) Мария Ивановна Фокина, на 1937 год ― 60 лет, проживала в деревне Твердилово; возможно, была пострижена в период 1935–1936 годов.
4) Ксения Солянова, на 1937 год ― 60 лет (по другим данным: 65 лет), проживала в селе Даратники; возможно, была пострижена в период 1935–1936 годов.
5) Ольга Ивановна, на 1937 год ― 45 лет, проживала в деревне Гаврилково.
6) Александра Дмитриевна, на 1937 год ― 55-ти лет.
7) Елена Филипповна, на 1937 год ― 58 лет.
8) Таисия, возможно, была пострижена в период 1935–1936 годов. Скончалась в 1937 году. (Возможно, это Таисия Полугарова, о ней см. далее.)
9) Арина Бурлова, «манашина».
10) Мария, «манашка».
Расспросы старожилов помогли выявить еще несколько имен сестер, подвизавшихся на Сольбе в годы гонений:
11) Таисия (Татьяна Комлева), родом из крестьянской семьи деревни Степанцово Переславского уезда. Поступила в Сольбинскую пустынь в 1904 году в возрасте 36 лет. Исполняла разные послушания, а с 1909 года прислуживала в келье настоятельницы. Приняла постриг с именем Таисия после 1918 года. В советское время проживала в деревне Степанцово. Согласно воспоминаниям старожилов: «Всю жизнь Таисия соблюдала данные Богу обеты, настаивала своих ближних в вере и благочестии и с благоговением хранила свое монашеское одеяние: подрясник и остроконечную шапку (форму такой скуфьи см. на с. №№)». Скончалась в 1963 (или 1964) году в возрасте 96 лет в день Святой Пасхи. Была похоронена в монашеском одеянии.
12) Таисия (Татьяна Полугарова), родом из крестьянской семьи деревни Степанцово Переславского уезда. Поступила в Сольбинскую пустынь в 1911 году в возрасте 21 года. На 1913 год исполняла разные послушания, а в 1915 году была скотницей. Приняла постриг с именем Таисия после 1918 года. В советское время проживала в деревне Степанцово.
13) Ольга Белянина, родом из крестьянской семьи деревни Давыдково Костромского уезда Костромской губернии. Поступила в Сольбинскую пустынь в 1915 году в возрасте 29 лет. Прислуживала в настоятельской келье. После революции проживала в деревне Старово, трудилась портнихой.
14) Анна, проживала в деревне Старово.
Интересно, что из 14 сестер, оставшихся рядом с бывшим монастырем, двое (Таисия Комлева и Ольга Белянина) в свое время прислуживали у настоятельницы Макарии, иными словами, пользовались ее доверием. Дарья Глухова (о которой говорили выше), бывшая помощница игуменьи, в 1937 году жила в Переславле, но исполняла монашеские обеты. Как видим, игуменья Макария в свое время приблизила к себе сестер, не оставивших Церковь в годы испытаний. Из этого следует, что матушка хорошо умела «видеть людей».
Согласно свидетельствам местных жителей, «в колхоз сестры никогда не вступали. Во всех селах монахинь звали монашенками, а чаще монашенами», то есть, вполне по советской терминологии, с некоторым презрением.
Нет данных об арестах насельниц тайного монастыря. В 1937 году у НКВД было много дел. На Сольбе чекисты успели закрыть Успенскую церковь, расстрелять двух ее пастырей, но до сестер руки не дошли. Так монашеская жизнь рядом с бывшей обителью продолжала теплиться и позднее.
В 1950–1970-е годы (возможно, и позже) в деревнях Вороново, Степанцово, Старово, Маншино (вероятно, и других) проживали насельницы Никольского монастыря, подвизавшиеся здесь до революции или принявшие обеты уже в тайной общине. Некоторые из них упокоились на кладбище в деревне Загорье, недалеко от Сольбы.
Когда в 1998 году Николо-Сольбинский монастырь был вновь открыт, местные старожилы еще помнили о дореволюционной обители и старых матушках. Можно сказать, что в последний момент к новым сестрам перешла эстафета памяти.
К. Г. Капков «Тьма. Трагедия. Террор. История разорения Николо-Сольбинского монастыря и 8 судеб его обитателей, 1918–1938»
