В день Благовещенья
Сей радостный Благовещенья день Церковь Божия почитает основанием и началом спасения своего, и весьма прилично праздник сей можно назвать весной духовной. Ибо как весна есть предвозвещение лета и изобильного собрания плодов, тако и день сей есть предвозвещение приятнейшего лета избавления нашего и всех тех плодов, которые нам принесло воплощение Спасителево. И как весна, хотя ещё в ней не покрыты поля жатвой, и древа не отягощены плодами, но, украсив лице земли приятнейшим злаком и разновидными цветами, открывает нам к тому прямую и радостную надежду, тако, хотя в день сей ещё не родился Спаситель, звезда не воссияла, не пришли волхвы на поклонение, источник учений Его не открылся, слава чудес Его не возгремела, смертью живот миру не приобретался, и великая жертва ещё не была закалаема, однако всему тому в нынешний день положено начало благословенное, основание твёрдое, надежда подана известная, ибо обетования Божия суть неложная. И потому прилично с Церковью от нынешнего праздника начать счислять дни наченшегося великого дела избавления нашего, и с нею вкупе восклицать: «Благовестите день от дне спасение Бога нашего».
И как паки весна тем приятнее, что она скоро наступает по скучных зимних днях, по свирепостях мраза и по обнажении всей красоты земной, тако и сия духовная Благовещенья весна тем приятнее, что открылась, после чего? После зимы, ах, страшной, после мразов жесточайших, после бурных ветров, после обнажения всей первородной красоты нашей, то есть после нашего падения.
Воспомните вы, слушатели, прежнюю оную весну, которая царствовала во Едеме, в жилище красот, созданном для человека. Да и сам человек, не был ли тогда, яко весна цветами и травами благовонными, тако он различными дарованиями украшен. Сиял в разуме его чистейший свет познания, сердце его было исполнено непорочности, совесть наслаждалась миром и тишиной, был он и представлял в себе прекраснейшее создание премудрого Творца, и состояние его было состояние неповинности.
Но что производит превратность порядка уставленного от Бога? Божий в сердце нашем впечатлённый закон требовал и требует, чтоб склонности чувств наших были всегда под руководством разума, и не иначе их почитать безгрешными, разве когда не предосудительны они здравому рассуждению. Сие премудрое распоряжение первый человек расстроил сам в себе, предпочетши, что чувствам было приятно, тому, что услаждает разум и дух, да и всем нам, потомкам его, чрез то подал печальнейший случай и пример к развращению. Ибо и ныне, когда б мы с разумом всегда советовались, и чувства бы свои или, проще сказать, плотские свои склонности покоряли его правлению, дела бы наши потекли с лучшим порядком, и страсти бы нами не владели. Ибо, что есть страсть? Наклонение к тому, что лестно для чувств, но предосудительно разуму.
И так, когда человек пал в сие преступление, что потом наступило? По приятнейшей весне зима свирепейшая. Погас свет разума, и покрыл его мрак невежества, спокойство совести нарушено, и внезапу в ней открылась война страстей, соединяющая нас с Богом непорочность прешла, а наступил грех и преступление священный с Богом соединения союз разрывающее. Не есть ли се зима жесточайшая? Не есть ли мраз и ветр бурный? В таком состоянии человек не подобен ли древу, обнажённому от листвы и плодов?
Но почто мы таковое состояние уподобляем зиме жесточайшей? После зимы сей есть надежда несумнительная обновиться лицу земли в своё время. Но здесь со стороны нашей вся надежда погибала – слышны токмо были сии громы, исходящии от престола правосудия Божия: «Проклята земля в делех своих. Проклят всяк, иже не пребудет во всех писанных в книзе законней. И аще не бы Господь Саваоф оставил нам семене, яко Содом убо были быхом, и яко Гоморру уподобились быхом». Ибо аще и явися благодать Божия спасительная всем человеком, но при том имел нужду прибавить апостол: «Не от дел праведных, их же сотворихом мы, но по своей Его милости».
Что же? Пленник не ожидает ли свободы, больной не чает ли исцеления, в несчастие впадший не желает ли видеть премену своей горестной судьбины? Человек, сидевший во тьме и сени смертной, во тьме отчаяния, какую должен почувствовать в себе радость, есть ли б воссиял ему радостный луч Божьего о нём благоволения?
Сию то радостную весть нынешний день нам возвещает. Он, яко трубой громогласной, вопиет всем: «Слышите земнороднии! Явися благодать Божия спасительная всем человеком. Слышите пленники! Се открылась свобода ваша. Слышите немощные! Пришёл к вам всемощный врач. Слышите мёртвые! Се грядёт к вам живот и воскресение».
Бог, по существу невидимый, благоволил принять немощную плоть нашу и вочеловечился, везде сый и вся исполняй вмещается в девичестей утробе, присносущное сияние славы скрывается под тенью человечества – Господь и Владыка всех рабий зрак приемлет, Творец дотоле снисходит к твари своей, что того же естества и тех же с нами свойств приобщается: «Слово плоть бысть, и вселися в ны».
О странное чудо и действие несказанное! О весть радостнейшая и вожделеннейшая! Весть праотцами, пророками и всеми святыми ожидаемая, но при нас сбывшаяся! Святии бо «вси не прияша обетования, Богу лучшее, что о нас предзревшу да не без нас совершенство приимут».
Несть ли убо сей день Благовещенья, день благой вести к нам, лежащим в юдоли плачевной, с небес пришедшей? Се глас твой сладок, и вожделенны шествия Твоя, Сыне Божий! Приходиши в мир Ты, но мир познает ли Тебя? Приходиши во своя, но свои Тебя приемлют ли? Блистает пришествие Твоё светом истины, но не возлюбили ли человецы паче тьму, нежели свет? «Всяк бо делай злая, ненавидит света и не приходит к свету, да не обличатся дела его, яко лукава суть». Приходиши Ты в мир сей, но обретаешь ли в нём достойное пребывания Твоего место? Не паче ли избираеши Ты возлещи в яслех скотских, нежели в душах растленных нравами людей? Ах, слушатели! Ежели в нас есть ещё малейшая искра первосозданного света, да познаем Божие к нам снисхождение да постыдимся мучиться жаждой, сидя при открывшемся источнике благости.
Вспомните наше нынешнего дня весне уподобление. Когда весна открывается, тогда, хотя и воздух благорастворён, и солнце сияет, и благовременными дождями земля напоевается, но есть ли при всём том земледелец не изорет земли и не приложит надлежащего труда собрать жатву, и насыщаться плодами надежды иметь не может. Тако вся сия излиянная на нас благодать остаётся всуе, есть ли мы тому содействовать не будем, есть ли землю души нашей не умягчим оралом покаяния, дабы, согревшись и напоившись благодатью, спасительные плоды принести могла.
Днесь воплотивыйся Сын Божий толико для нас снизшёл, что тленного и грехом опороченного естества одежду принять на Себя благоволил, да таковым образом оное очистит, и нас падших восставит. Мы потщимся показать, яко таковое Его к нам снисхождение остаётся в нас не без действия. Поступим также с подобными нам, с ближними нашими. Богатый да снисходит убогому подаянием, властелин подчинённому великодушием, судия выслушанием всякого просьбы, разумный подаянием совета. Се слышим глас от Евангелия нам гласящий: «Уготовайте путь Господень, правы творите стези Его», всяка гора гордости и холм надмения да смирится, и стропотность нравов да превратится в пути гладки.
Есть ли таковым образом предуготовим себя, то можем в себе зачать, носить и родить Иисуса Христа, и душа наша может подобна быть блаженной утробе святой Девы, носившей Господа Иисуса. Но как можем мы зачать в себе, носить и родить Иисуса Христа? А что есть сие обещание? «Аще, кто любит Мя, слово Мое соблюдет, и Отец Мой возлюбит его, и к нему приидем, и обитель у него сотворим». Его в нас пришествие есть зачатие, пребывание есть ношение, а рождение Его в нас есть явление благих дел, яко плодов Духа Святаго.
О, когда б и мы Богоносцами назваться могли! Когда б и нам сказано было: «Блаженна душа ваша, носящая Христа!» Чем бы мы тогда различествовали от Херувимов, на них же опочивает Бог? Тем токмо, что они без плоти, а мы во плоти тоже бы с ними звание совершали.
И несть сие невозможно. Не каждый ли день Церковь Божия к тому нас зовёт и предуготовляет сими словами: «Всякое ныне житейское отложим попечение». Почто? «Яко да Царя всех подымем, ангельскими невидимо дориносима чинми».
Боже! Крайним снисхождением Своим днесь посетивый нас, прими умиленный вопль твари Тебе ищущия: «Сокровище благих и жизни подателю, приииди и вселися в ны!» Аще Ты рекл еси, и слово Твоё истина есть: «Никто же может приити ко Отцу, аще Отец Мой привлечет его». В сей благословенный час, в который мы некоторое благоговейное чувствие в себе ощущаем, да начнёт действовать благодать Твоя, дабы и мы в радости душевной начали благовествовать день от дне спасение Тебе, Бога нашего. Аминь.
