Значение монашества для мира
Разберем образы жительства монашеского. Их два: общежительный и отшельнический. Самый распространенный, наиболее ублажаемый и для всех рекомендуемый святыми отцами это образ жительства общежительный. Посмотрим, нет ли в нем чего-либо эгоистического, то есть направленного на служение своему греховному «я»?
Совместное жительство большего или меньшего числа иноков, общая молитва, общая трапеза, общее послушание, общее имущество, ничего своего, но все общее и все, что ни добывается трудами или приобретается, идет на общую же пользу. Можно ли сказать, что в таком образе жизни есть что-нибудь эгоистическое? Да и те, кто поступают в общежительный монастырь, можно, ли говорить о них, что они уходят от людей, не желают служить ближним, не хотят трудиться на общую пользу? Правда, они отказываются от широких планов служения человечеству в том смысле, как это понимают осуждающие их либералы-гуманисты, но ведь служение какому-то туманному идеалу человечества – это не более как обольстительная мечта, самообман. Истинная любовь к людям и желание послужить им, принести пользу, заключается не в праздных мечтах о способах облагодетельствования всего человечества, а в искреннем сердечном стремлении делать посильное добро тем людям, с которыми сама повседневная жизнь поставляет нас в непосредственное ближайшее общение. Это дела милосердия христианского, как внутреннего и внешнего (голодного накормить, жаждущего напоить, нагого одеть, больного посетить, печального утешить, заблуждающегося наставить и т.д.), для которого в общежительном монастыре встречается самое широкое поприще ничуть не менее, чем в мирской жизни. Зато громадное преимущество монастырской общежительной жизни перед нынешней светской жизнью заключается в том, что самые формы ее совершенно тождественны с жизнью первых христиан, о которой повествует Апостол Лука в Деяниях, что «у множества верующих было одно сердце и одна душа, и никто ничего из имения своего не называл своим, но все было у них общее» (Деян. 4:32, 34–35).
«Не было между ними никого нуждающегося, ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов и каждому давалось, в чем кто имел нужду».
Так жили первые христиане; так и поныне живут в общежительных монастырях монахи. Можно ли осуждать их за то, что они стремятся жить жизнью первых христиан?
Хорошо, скажут враги монашества, пусть в образе жизни монахов общежительных нет ничего эгоистического, но ведь первоначальная форма монашества была отшельническая, а отшельники как раз именно уходили от людей и всячески стремились избегать всякого общения с людьми? В чем же заключалось их служение ближним и какая от них польза?
Посмотрим, действительно ли отшельники уходили от мира по соображениям эгоистическим и действительно ли они не хотели служить ближним, избегали быть полезными для человеческого общества?
От какого мира они уходили и почему? Они уходили от «мира во зле лежащего», по слову Апостола, для того, чтобы в полном уединении и находясь в общении только с Одним Богом легче и вернее при помощи благодати Божией победить то зло, которое в мире господствует. Не надо забывать, что ведь мы – христиане – воины Христовы и наша главная жизненная задача это непрестанная борьба со злом, уничтожение стихии зла в мире. Если мы зла не поборем, то оно нас поборет и подчинит своей власти. Но как можно успешно вести борьбу со злом? С чего, прежде всего, естественно необходимо начать эту борьбу? Конечно, начать нужно борьбу со злом в своей собственной душе. Каждый должен побороть зло в своей собственной душе и только после этого он будет в состоянии помогать в этой борьбе и другим людям. К этому именно призывает нас и Слово Божие: «Отложить прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях, а обновиться духом ума вашего и облечься в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины» (Ефес. 4:22–24).
Для этого именно отшельники и уходили в пустыню, чтобы вдали от кипения греховных страстей человеческих и освободив свою душу от их воздействия, очистить себя от всякой скверны плоти и духа и через это сделаться сосудами благодати Божией. И когда они путем многих подвигов и трудов, «бдениями и пощениями» достигали этого, тогда Бог «поставлял их на свещнице да светят всем»: они становились способными, благодаря действовавшей через них благодати Божией, и других научать, как победить зло в своей душе. Из истории подвижничества мы видим, какое высокое служение человечеству несли такие отшельники, как они становились великими молитвенниками, прозорливцами, чудотворцами, благодатными наставниками и духовными руководителями для многих и многих тысяч верующих. Хотя телом они удалялись от людей, но духом становились еще ближе всему страждущему человечеству, обнимая его своею отеческою любовью. Ибо искренняя любовь к Богу неразрывно связана и с подлинною любовью к ближним. И поскольку человек приближается к Богу постольку он становится ближе духом и к другим людям (Авва Дорофей, поучение 6-ое, стр. 88). «Таково естество любви», говорит преподобный Авва Дорофей, насколько мы находимся вне и не любим Бога, настолько каждый удален и от ближнего. Если же возлюбим Бога, то сколько приближаемся к Богу любовью к Нему, столько соединяемся любовью и с ближними».
И действительно, не поразительное ли явление, вполне оправдывающее таких отшельников: они уходят от мира, но мир, как бы почуяв их благодатную силу, стремится к ним, жаждая получить от них спасительное наставление, вразумление, утешение, и всегда получает то, чего желает. Даже на расстоянии эти подвижники оказывают чудодейственное таинственно-благотворное влияние на человеческие души и, как магнит, всех привлекают к себе. Эти люди становятся совестью мира и дерзновенными молитвенниками за мир перед престолом Божиим, согласно свидетельству святого апостола Иакова: «много может молитва праведного» (Иак. 5:16).
Вспомним сколько людей спас от греховной жизни преподобный Антоний Великий, сколько тысяч иноков пошло от преподобного Пахомия Великого! Да что говорить, кого не возьми из великих подвижников, отшельников-пустынножителей, от каждого из них было столько великой духовной пользы не только их современникам, но и многим последующим поколениям, что нелепыми кажутся все обвинения против них об их нежелании служить ближним. Они несли самое высшее служение ближним, какое, только можно себе представить, а именно служение спасению их душ.
А как они этого достигли? Только начав с усиленных забот о спасении своей собственной души, ибо только тот, кто сам «искушен был, может и искушаемым помощи» (Евр. 2:18). О таком способе служения ближним учит и великий подвижник земли Русской преподобный Серафим Саровский, когда говорит: «Стяжи дух мирен, и около тебя спасутся тысячи». Это свое учение он оправдал на самом себе. «Стяжав дух мирен» долговременными отшельническими подвигами и трудами, находясь в затворе, он принимал потом многочисленные тысячи людей, стекавшихся к нему отовсюду за духовным советом, наставлением и утешением. «И никтоже от них тощь и неутешен отъиде», по словам церковного песнопения: каждый получал то, за чем шел и возвращался глубоко удовлетворенный.
Без таких людей, которые служат проводниками благодати Божией в мире, жилось бы еще тяжелее и безрадостнее, и весь мир давно был бы охвачен стихией зла, торжествующего победу. Вот почему со всею справедливостью говорит Преосвященный Феофан Вышенский Затворник: «Иноки это – жертва Богу от мира, который, предавая их Богу, из них составляет себе ограду» (Начертание христианского нравоучения, стр. 512).
Богоугодная святость жизни этих подвижников засвидетельствована многими чудесами: даром пророчества и прозорливости, исцелениями больных и т.п. Неужели «эгоистов» Бог наградил бы столь явными и для всех очевидными знамениями Своего благоволения? Но нет, злобных хулителей не убедить и, как атеисту, лишенному духовного зрения, бесполезно доказывать бытие Божие, так и погрязшему в пучине житейских страстей и похотей невозможно доказать пользу и значение жизни монашеской. Они, работая страстям своим и воображая, что служат человечеству, не могут уразуметь, что человек, единственным стремлением которого является, подавив в себе все злое, приблизиться к Богу, тем самым уже несет великое дело служения людям, ибо расширяет область добра в мире и становится посредником между Богом и людьми, светильником для них и примером подражания.
Сколько веков существовало иночество у нас на Руси, и никто никогда не думал упрекать иноков в эгоизме за их отречение от греховного мира, а наоборот: иноки и иночество пользовались всегда величайшим почетом и уважением. Многие знатные и славные мира сего нередко принимали иночество, видя в нем вернейшее средство для спасения души; сами князья наши стремились хоть перед смертью облечься в иноческий образ. Влияние монастырей и монашества на светскую жизнь было столь велико, что жизнь даже мирских людей не только по внутреннему духу, но даже и по внешнему укладу своему зачастую приобретала характер жизни монастырской, вследствие чего вся наша Русь в целом нередко мыслилась, как один громадный монастырь, откуда делается столь понятным и близким нашему русскому православному сознанию умилительное наименование преподобного Сергия Радонежского «Игуменом земли русской».
И только, когда с Запада вместе с реформами Петра стали проникать к нам сентиментально-лживые идеи гуманизма, идеи мнимого служения какому-то туманно-отвлеченному идеалу человечества, идеи, долженствовавшие заменить собой христианское учение о любви к ближнему, начались нападки на монашество, как чисто христианское, религиозно-нравственное установление, возникло ожесточенное гонение на монастыри, о котором мы уже говорили выше.
Эта ненависть против монастырей и монашества, все более и более последнее время разраставшаяся и вылившаяся в форму неистового гонения при большевиках тем более естественными путями необъяснима, что монастыри с точки зрения этих гуманистов и родных чад их коммунистов-большевиков представляли собой идеальное осуществление человеческого общежития, той самой коммуны, к которой эти мнимые благодетели человечества стремятся.
Помимо чисто религиозной деятельности монастыри развивали и громадную общепросветительную, культурную и благотворительную деятельность. Монастыри имели при себе школы и были сами учебными заведениями, откуда распространилась в народе письменность и книжное просвещение. В монастырях образовывались целые библиотеки, откуда вышли наши первые писатели. Монастыри учили народ, более совершенным формам ведения хозяйства, будучи как бы образцовыми фермами. При монастырях устраивались больницы и странноприимницы, где иноки принимали, питали и покоили странников, нищих и убогих. Из иноческих обителей рассылалась милостыня и по другим местам: томившимся в темницах узникам, бедствовавшим во время голода и от других несчастий.
Из жития преподобного Феодосия Печерского, например, известно, что он устроил при обители целый особый дом для нищих, слепых, хромых, расслабленных, которых монастырь содержал, а кроме того каждую субботу отсылал целый воз хлебов заключенным в темницах.
Вся история монашества красноречиво свидетельствует о том, что монахи, неся самое высокое служение людям, служение делу их спасения – молитвою и духовным руководительством, вместе с тем не отказывались служить и временным их нуждам.
Откуда же эта ненависть и столь плохо скрываемая злоба к монашеству?
Конечно, не иначе как от врага нашего спасения – диавола, который старается оклеветать все доброе, ибо он «клеветник». Диавол еще в раю позавидовал блаженству первых людей, и на все хитрости пустился, чтобы лишить их райской жизни. Завистью диаволею грех вошел в мир и всю жизнь человеческую исковеркал, изуродовал, сделав ее адом.
Когда же Господь Иисус Христос победил все козни диавола и вновь отверз врата рая человечеству, диавол, как клеветник (ибо это именно значит самое имя его), пытается оклеветать все установления Божия на земле, чтобы вновь преградить людям доступ к райской жизни. Этим и объясняются его нападки на монашество, хитрые клеветнические доводы, которыми он старается опорочить это великое установление Божие, поистине райское равноангельное житие, как монашество справедливо именуется. И всякий из людей, кто верит этим диавольским клеветам и восстает против монашества, творить дело диавола на земле.
Мы же, русские люди, в особенности должны помнить, какую огромную благотворную роль играло монашество на протяжении всей истории русского народа. Русскому иночеству, как верному оплоту веры и благочестия русского народа обязана Святая Русь своим названием, а русский человек своим духовным обликом. И потому немыслимо возрождение России без возрождения русского иночества.
Иночество всегда было верным показателем духовного состояния народа, как бы термометром и барометром в одно и тоже время, указывавшим на его религиозно-нравственный уровень. Процветала иноческая жизнь, значит и весь народ был на высоте своего христианского призвания, падало, уничтожалось иночество – это был знак религиозно-нравственного разложения, духовного падения данного народа. Это в свою очередь показывает, что, хотя иночество как будто и было отрешено от мира, но, тем не менее, тесно всегда было связано с миром незримыми духовными узами.
Вот почему возрожденная Русь должна доказать, подтвердить свое возрождение выделением из среды русского народа сонма молитвенников-иноков, а эти иноки в свою очередь должны закрепить веру и благочестие в возрожденном русском народе, стать сердцем, духовным оплотом возрожденной Святой Руси. Поэтому одной из важнейших задач строительства будущей Новой России должна быть работа, направленная на восстановление иночества. Восстановление, возрождение и укрепление иноческой жизни будет вместе с тем и знамением воскресения Святой Руси.
Архиепископ Аверкий (Таушев) (1906 – 1976 гг.)
Август 1941 года, Белград (Югославия)
